Up In The Sky

[|maXKennedy|]

Fandom: Guardians of the Galaxy
Pairing: пожалуй, в том числе и ОМП/Йонду, но писалось ради Стакар/Йонду, разумеется.
Re: Это, как говорится, не я писал, это грибы писали. Осторожно, отвратительная жесть на тему Йонду в рабстве сменяется ванильным комфортом после.

Up In The Sky

Йонду оторвал взгляд от содержимого своего стакана как раз в тот момент, когда Стакар появился в дверях бара. На мгновение Йонду показалось, что сейчас их взгляды сейчас встретятся, и в груди защемило от волнительного предвкушения. Но вместо этого капитан махнул кому-то рукой и направился к столику в другом конце зала. Предвкушение Йонду сменилось тоскливым ощущением пустоты где-то в груди. Он залпом прикончил стакан и будто нарочно с громким стуком хлопнул его о стойку, едва не расколов.
Пить расхотелось, но и возвращаться одному на корабль не было ни малейшего желания. Поэтому он решил скрасить одиночество в компании механических шлюх. Пожалуй, они были единственными, с кем он мог хоть как-то расслабиться, не боясь быть собой. Им не было дела до его шрамов, физических или душевных, оставшихся после долгих лет, проведенных в рабстве. Насилие и унижение заставили его замкнуться в себе, никого не подпуская ближе, чем на расстояние критического выстрела.
Единственным, кому Йонду научился доверять, был Стакар. И чем дольше Йонду оставался в его команде, тем сложнее было скрывать свою привязанность к капитану, который однажды протянул руку едва стоявшему на ногах пленнику, вместо того чтобы прикончить на месте.
Ему ничто не мешало тогда пройти мимо камеры, не обращая внимания на свернувшегося на полу раба, чье тело сплошь покрывали шрамы и кровоподтеки, контрастирующие с ярко-синей кожей. Даже сейчас Йонду не мог понять до конца, зачем Стакар взломал замок на двери камеры и вошел внутрь.
- Эй, ты живой?
Йонду ничего не ответил. Он боялся даже пошевелиться, только в ступоре уставился на тяжелые ботинки незнакомца, пытаясь понять, что происходит. Тот опустился на корточки, и Йонду с усилием сфокусировал мутный взгляд, разглядывая его снизу вверх.
Впечатляющая пушка в кобуре, кожаная куртка, подчеркивающая широкие плечи, неизвестный шеврон на рукаве, забрызганный кровью. Темные блестящие глаза изучающе смотрели на пленника. Встретившись с ними взглядом, Йонду поспешно опустил глаза. Кем бы ни был незнакомец, кровь на шевроне была не его, а значит, по дороге сюда он уложил парочку охранников Крии, вероятно, при помощи этой своей пушки.
Будто услышав мысли пленника, незнакомец потянулся к кобуре. Йонду вздрогнул и хотел было отползти назад, но его словно парализовало. Он зажмурился, ожидая, что сейчас его никчемной жизни придет конец. Раздался звук выстрела и звон металла. Но конец наступать не спешил. Йонду приоткрыл глаза. Точный выстрел перебил цепь прямо возле железного браслета на лодыжке пленника, которой тот был прикован к стене.
- Ты можешь встать?
Йонду медленно кивнул. Он все еще не мог избавиться от ощущения, что происходящее это просто сон, и скоро его разбудит лязг двери и пинок охранника.
- ..зачем?
- Ты имеешь право быть свободным, - ответил незнакомец, поднимаясь на ноги. - Вали отсюда и начни новую жизнь.
Он направился к выходу, провожаемый потрясенным взглядом красных глаз. В дверях он обернулся и добавил:
- Охрана на этаже мертва. Но будь осторожен.
С этими словами он скрылся за стеной, отделяющей камеру от соседней, а Йонду все еще смотрел в дверной проем. Он боялся пошевелить ногой в браслете, боялся, что проснется, и цепь будет на месте, прочно вбитая в стену, чтобы удержать его здесь навсегда рядом с распахнутой дверью камеры. Из глубины коридора раздался звук выстрелов. Йонду вздрогнул, приходя в себя. Дернул ногой, но не почувствовал никакого натяжения цепи. Тогда он вскочил, едва не потеряв равновесие, и бросился к выходу.

Стакар перезаряжал пушку в тот момент, когда за спиной раздался звук выстрела энергетического оружия крии. Разряд слегка задел его плечо. Он резко развернулся, прицеливаясь и оценивая ситуацию. Возле него лежало тело охранника, пытавшегося подкрасться со спины, а на прицеле Стакара оказался освобожденный им пленник, неумело сжимавший в руках бластер.
- А ты смышленый, малыш, раз догадался поднять по пути пушку охранника, но стреляешь хреново.
Йонду опустил бластер едва не выронив его из дрожащих пальцев, и заметил на плече Стакара царапину. Но похоже тот не собирался прикончить его на месте из-за такой нелепой ошибки.
- Похоже, ты спас мне жизнь, или вроде того. Подойди ко мне.
Йонду подчинился, подходя ближе, и хоть его больше никто не держал на прицеле, ему не удавалось скрыть свой страх.
- Стакар Огорд, капитан Опустошителей, - он протянул руку пленнику.
- Йонду, - ответил тот и нерешительно пожал руку в ответ. - Йонду Удонта.
- Обычно я не предлагаю первому встречному вступить в мою команду, тем более если он впервые держит в руках оружие, - Йонду опустил глаза, чтобы не видеть подтверждающую его косорукость царапину на рукаве Стакара. - Но для тебя, пожалуй, сделаю исключение.
***
Время шло, и Йонду все меньше походил на того полуживого пленника, каким Стакар увидел его впервые. Теперь только его обезображенная шрамами внешность напоминала о годах, проведенных в рабстве у Крии. Но это была только та его сторона, которую он позволял видеть окружавшим его людям. Куда больше шрамов оставалось у него на душе. Он часто конфликтовал с командой Стакара, даже несмотря на то что всегда держался особняком, и не доверял никому, кроме Стакара. Это был первый, кто протянул руку Йонду, и получил в ответ безграничную преданность вместе с готовностью биться за своего капитана до последней капли крови.
Но даже несмотря на это Йонду чувствовал себя рядом с ним несуразным уродливым созданием, едва ли способным когда-либо расплатиться за свою жизнь. Он почти успешно скрывал дрожь в голосе, когда говорил со Стакаром, но куда сложнее было скрыть стыд за свое прошлое и желание провалиться порой сквозь землю, сталкиваясь взглядами. Темные глаза капитана смотрели на него без тени привычного презрения или отвращения, будто не замечая всех этих шрамов.
Но Йонду всегда помнил о них. Больше всего он ненавидел длинный грубый рубец, тянувшийся от макушки головы вниз по затылку, переходя на позвоночник. Отличительной чертой его расы был красный гребень. Похожий на ирокез, он рос на голове и вырастал вдоль спины. Это было единственное, что связывало Йонду с его расой и напоминало о месте, где он родился, но где ему не суждено было прожить достойную жизнь. Еще ребенком его продали в рабство Крии, чтобы сделать боевым рабом, способным только выживать.
Йонду прочувствовал весь смысл этого выживания, когда кнут его хозяина впервые разорвал кожу, его кожу, превращая спину в кровавое месиво. Тогда он осознал, что не хочет умирать в луже собственной крови, и готов на все ради шанса выжить. Пусть даже для этого придется все время чувствовать, как шею сдавливает ошейник раба, и этот шанс придется вырывать собственными зубами в прямом смысле слова.
Он убил в первый раз, когда на него напал другой раб, чью расу он не знал, который пытался воспользоваться слабостью еще не созревшего толком мальчишки. Не имея шансов против взрослого мужика, прижавшего к полу тонкие синие запястья, Йонду не придумал ничего лучше, чем укусить его за шею. В отчаянии он прокусил острыми неровными зубами пульсирующую артерию и почувствовал, как рот наполняется кровью. Но вслед за первым убийством последовала и первая месть. Йонду был один, никому не нужный в окружающем его мире жестокости. А вот в том, кого ему по счастливой случайности удалось прикончить, были заинтересованы другие, и его смерть нарушала их планы. Тогда они решили свести с ним счеты, но не убивая сразу, а придумав куда более изощренный способ.
Йонду помнил каждое мгновение, наполненное липким, черным страхом. Этот страх будет душить его в кошмарных снах, из которых так тяжело очнуться, едва сдерживая крик. Снах, где он снова лежит лицом вниз, прижатый к холодному полу. Животный ужас не дает почувствовать боль в запястье, вывихнутом когда ему заламывали руки. Настоящая боль наступает позже. Она ослепляет его, разливаясь по всему телу, когда лезвие ножа вонзается в кожу. Но сознание никак не покидает его, вынуждая чувствовать каждое мгновение, пока его гребень срезают ножом, вырывая с силой до самого основания. Теплая кровь заливает лицо, попадая в глаза, в рот, стекает по шее и спине. Голос сорвался от крика, и он только тяжело дышит, давясь собственной кровью, когда раскаленный металл касается открытой раны. Он ведь должен выжить любой ценой. Только теперь его накрывает темнота, позволяя наконец отключиться.
Йонду проснулся от очередного кошмарного сна с хриплым стоном, зажимая рот ладонью. Немного отдышавшись, он провел рукой по щеке, стирая холодный пот. Кончики пальцев коснулись шрамов на правой стороне лица. Кривые рубцы полосовали кожу, пересекаясь друг с другом и образуя что то вроде сетки. Эти появились не сразу. Один за другим, глубокие порезы с неровными краями ложились на кожу, когда предыдущий уже успевал зарубцеваться. Последний появился не так давно и тянулся почти до самых губ. Каждый - напоминание об унижении. Эти шрамы чертовски близко подвели его к тому, чтобы расстаться с жизнью.
Ему не могло повезти дважды, и в этот раз уловки вроде укусов были бесполезны. Прижавший его к полу дикарь с хрустом стиснул его запястья, едва не сломав кости. По сравнению с этими когтистыми лапами руки Йонду выглядели едва ли не хрупкими. Он из последних сил пытался высвободиться, но вместо этого боль становилась сильнее. Чужое дыхание обожгло кожу, когда к нему наклонились, чтобы прошипеть в самое ухо:
- Знаешь, у моей расы есть одна способность..
В рабство к Крии попадали представители самых разных рас, и у некоторых действительно были некоторые особенные навыки, вроде безграничного болевого порога или умения выстреливать иглами с ядом. Это существо, больше похожее на дикое животное, Йонду видел впервые и понятия не имел о его способностях. Скорее он предпочел бы никогда о них не узнавать.
- Некоторые мужские особи моей расы способны оплодотворять не только самок, а кого угодно, не разбирая пол.
Йонду на мгновение застыл, перестав дергаться. Ему понадобилось пару секунд, чтобы осмыслить эти слова, а потом начать вырываться вдвое яростнее. Но его руки тут же стиснули с новой силой, впиваясь когтями в кожу. Йонду вскрикнул от боли. Его охватывало отчаяние от собственной беспомощности.
- Все происходит очень быстро. Как у паразитов, слыхал про такое?
- Не..., - голос Йонду предательски сорвался.
- После того, как я в тебя кончу, очень скоро ты почувствуешь боль внутри. С каждым днем она будет все сильнее, пока наконец не разорвет тебя на части!
- Не... не надо..
- Если ты будешь послушным мальчиком и прекратишь дергаться, я спущу мимо.. в этот раз!
Йонду не мог выдавить из себя ни слова, но похоже его ответа никто и не ждал. Он вдруг почувствовал, как хватка ослабевает. Но не мог заставить себя воспользоваться шансом. К горлу подкатил ком, а в глазах помутнело от одной мысли, что вся эта отвратительная мерзость произойдет на самом деле. Одна его рука уже была свободна, но не сдвинулась с места, только пальцы слегка дрожали. Йонду почувствовал, как когтистая ручища цепляется за его набедренную повязку, протыкая когтем ткань и вонзаясь в чувствительную кожу бедра. И тогда он зажмурился. Если это произойдет, ему хотя бы не придется смотреть в глаза этому уроду.
Боль была почти такой же резкой, как от протыкающих кожу когтей. Но эта боль не прекращалась, она только разрасталась внутри, наполняя все тело. Йонду зажмурился крепче. Но это было только начало. Когда его принялись с силой вьебывать в пол, он дернул рукой, кусая собственное запястье, чтобы не закричать. Его острые зубы тут же прокусили кожу, по руке медленно поползли капли крови, но он даже не заметил этого. Он думал только о том, чтобы не дергаться слишком сильно до тех пор, пока эта пытка не прекратится.
Наконец из него выдернули хуй так же грубо, как всадили. А потом что-то брызнуло ему на живот, теплое, почти горячее. И еще он почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Не от боли, а от облегчения. Йонду выпустил изо рта окровавленную руку, обессиленно уронив ее на пол. Тело все еще ныло от пронзительной боли, но он чувствовал только пустоту изнутри. Чужая рука схватила его за лицо, заставляя повернуть голову, и острый коготь медленно, с наслаждением прочертил глубокую полосу по щеке.
- Это чтобы ты запомнил как следует, - голос раздался возле самого уха, но он слышал его как будто издалека. - И хорошо себя вел в следующий раз!
Когда отметин на его щеке стало четыре, Йонду почувствовал, что почти расстался с желанием выжить. Каждый раз он надеялся, что этот последний, но потом новая отметина заставляла все глубже осознать, что последним его придется делать самому.
А потом последний раз на самом деле наступил. Он не сразу понял, что произошло, только в глубине сознания промелькнула мысль, что в этот раз что-то изменилось. Что-то непоправимое. В этот раз ублюдок спустил прямо в него. Последняя царапина на его лице была самой длинной. Она почти коснулась губ. А потом коготь настойчиво, но в то же время почти с нежностью заставил его раскрыть рот, проникая внутрь.
- Похоже, это последний.
Он быстрым движением рассек Йонду губу, вынимая коготь изо рта.
***
Следующие дни слиплись в один сплошной ком, и он все рос, обрастая животным страхом. Йонду с ужасом прислушивался к ощущениям внутри. Ему казалось, что он все отчетливее слышал боль, пока она не стала реальной. Йонду схватился за живот. В глазах потемнело, ноги стали ватными, и он сполз по стене. Еще немного, и он потерял бы сознание, думая о том, насколько быстро все закончится. День за днем он мучительно ожидал, когда боль станет невыносимой, пока в его воспаленное сознание не пришла мысль, что он может вырезать эту боль из себя, вспоров живот чем-нибудь острым.
Йонду лежал в темноте, глядя в потолок. Его рука лежала на животе, и он машинально поглаживал пальцами шрам, который тянулся поперек, скрепленный металлическими скобками. Никогда прежде он не чувствовал себя таким живым, как в тот момент, когда едва не потерял свои кишки. Но это стоило того, с лихвой оправдывая каждую минуту боли. Вспоротый живот не помешал ему довести тогда дело до конца чего бы это ни стоило. И только когда блеск в глазах этого лживого животного погас, Йонду почувствовал, как разрывающее его изнутри наслаждение меркнет вместе с сознанием. Только загоревшаяся ярче прежнего жажда выжить спасла его тогда, несмотря на распоротый когтями живот.
Этот шрам был, пожалуй, единственным, который он любил, хотя и самым болезненным. Он почти с нежностью поглаживал металлические скобки, врезавшиеся в кожу. А еще в этом была некая ирония. Шрам, который чуть не убил его, который вернул желание выжить, стал доказательством его вины в убийстве, совершенном после недели ожидания, едва не лишившей его рассудка. Шов едва начал срастаться, когда его обвинили в убийстве другого раба и приговорили к казни. Прикованный к стене в одиночной камере, он ждал исполнения приговора, но его сознание отчаянно отказывалось верить, что он выжил только для того, чтобы умереть.
Отряд Опустошителей Стакара совершил налет на рабовладельцев Крии в тот день, когда Йонду должны были казнить.
***
Йонду изо всех сил надеялся, что в такой неурочный час в душевой на корабле никого нет, и у него появится шанс не нарваться на очередной конфликт. Когда Йонду появился на корабле Стакара, у него сразу не заладились взаимоотношения с командой. Первое время он просто старался быть незаметным, опасаясь, что Стакар вышвырнет его вон, если он начнет создавать проблемы. Несмотря на это проблемы сами успешно находили его, а иногда даже огребали, если ему везло в честной драке. В этот раз он был менее удачлив, и теперь надеялся уединиться в душевой, чтобы смыть с себя кровь раньше, чем он мог бы столкнуться с капитаном. Под тяжелым взглядом его темных глаз Йонду был готов провалиться сквозь пол прямиком в открытый космос.
Он влетел в душевую, почти уверенный, что здесь быть никого не может, на ходу срывая куртку, и застыл посередине, уставившись в центральную кабинку. Ему повезло даже больше - он столкнулся не со взглядом капитана, а с его задницей. Йонду покраснел до кончиков ушей, застыв на месте. Черт с ней, с кровью. Он был уверен, что если Стакар его заметит, то...
- А, это ты, малыш, - произнес капитан как ни в чем не бывало, обернувшись через плечо.
- Я... уже ухожу..., - сдавленно пробормотал Йонду, запутавшийся в собственной куртке. Несмотря на пылающие от стыда щеки, он успел разглядеть не только задницу, но и накачанную спину, широкие плечи, покрытые каплями воды, мокрые черные волосы..
- Ты мне не мешаешь. Эй да у тебя кровь на лице.
"Нет, только не надо поворачиваться ко мне.."
Йонду прикусил до крови разбитую губу, отчего стон вышел только громче, и только после этого догадался отвернуться. Стакар накинул полотенце на бедра и подошел прямо к нему.
- Покажи, что там у тебя.
Йонду послушно позволил схватить себя за подбородок, поворачивая лицо к свету. Ему на щеку канула вода с мокрых волос капитана. Почему-то именно эта крошечная капля оказалась последней, и Йонду почувствовал то, чего никогда прежде не испытывал к кому-либо.
- Ничего серьезного, - сказал капитан, проводя пальцем по разбитой губе, смазав красную кровь по синей коже. - Ты сам-то никого там не загрыз своими клыками?
Безобидная шутка заставила Йонду вздрогнуть, слишком яркими были воспоминания о прошлом. Стакар сразу заметил, как тот напрягся, сжимаясь, будто хотел стать незаметнее.
- Эй, я не хотел тебя задеть.
- Неважно.. Можно я .. уйду..
Но капитан не спешил отпускать его. Все еще держа рукой за подбородок, он заставил Йонду поднять голову и заглянул прямо в глаза. Никогда он не видел такой искренней боли. Йонду прекрасно понимал, что его изуродованная внешность может оттолкнуть кого угодно, но до них ему не было дела. А сейчас он осознал, каким омерзительным, должно быть, он кажется капитану с его идеальным телом и..
- Эй, я не хотел тебя задеть, - тихо произнес Стакар,
Он отпустил подбородок Йонду, и тот отшатнулся, пытаясь натянуть на плечо наполовину сползшую куртку.
- Ничего.. я знаю, как это все.. выглядит..
Йонду хотел было свалить отсюда подальше, чувствуя себя самым уродливым созданием на свете, Но Стакар удержал его, хватая за руку.
- Тебе незачем отсюда убегать.
Йонду послушно замер, позволяя притянуть себя поближе, и съежился, представляя, как выглядит жуткий шрам на го голове под безжалостно ярким светом душевой. Стакар осторожно снял с него куртку, бросая ее на пол. Майка задралась, обнажая шрам на животе, но Йонду боялся пошевелиться даже чтобы ее одернуть.
Когда Стакар коснулся пальцами шрама на животе, Йонду вздрогнул. Осторожным движением руки капитан провел вдоль шва с металлическими заклепками, задирая майку выше. От этих прикосновений, от того, что его тело так откровенно изучали, Йонду раздирали смешанные чувства. Ему было мучительно стыдно за свое тело, но вместе с тем никто и никогда не прикасался к нему с такой осторожностью, без какого-либо отвращения разглядывая его шрамы. Стакар шагнул ему за спину, и Йонду почувствовал, как с него стягивают майку. Он зажмурился, едва сдержавшись, чтобы не закрыться руками.
Стакар коснулся рубца на голове, провел пальцем вниз, вдоль позвоночника. У Йонду по спине пробежали мурашки, а кончики ушей приобрели нежно сиреневый оттенок от смущения. Это прикосновение ненароком пробудило в нем желания, затерявшиеся в самых темных уголках его души. После всего, что произошло с ним в плену, он и думать не смел о том, что близость связана с чем то, кроме боли. Кроме того он не рискнул бы продемонстрировать кому-либо свое искалеченное тело. Но это было ровно до тех пор, пока капитан не решил наглядно показать мальчишке, что его шрамы это всего лишь отметины на коже и бесценный опыт, который удалось пережить, не сдохнув в луже крови.
- Мне нравятся твои шрамы. Особенно этот, - Стакар поглаживал пальцами шею вдоль длинного рубца.
- Я его ненавижу, - тихо произнес Йонду, чувствуя легкую досаду. Он уже был готов буквально тереться о чужие ласковые руки, но воспоминания опять вернули его в суровую реальность.
- Откуда он?
Йонду запнулся было, не знаю что ответить. Он совсем не хотел вспоминать эту жуткую пытку, но и отказать капитану в ответе не смел. Глубоко вздохнув, он облизнул пересохшие губы и начал рассказывать, с трудом подбирая слова. Добравшись до сути истории, его голос вздрогнул, но он пересилил себя.
- .. оставили меня уродом на всю жизнь.., - закончил Йонду, чувствуя как глаза начало щипать от выступивших в них слез.
Нет, ему не было жалко самого себя или так невыносимо больно вспоминать эту чертову историю. Он просто не мог поверить, что его кто-то спросит о таком. И уж тем более это будет капитан.
- Гребень, значит.., - задумчиво пробормотал Стакар, поглаживая его по голове.
Он ощущал, как тело Йонду дрожало под его руками, когда обнял его, прижимая к себе. От этой близости у Йонду едва не подкосились ноги. А еще он почувствовал, что не хочет больше плакать. Ему хочется навсегда остаться в этих объятиях, и эти касания кончиками пальцев по коже, поглаживающих вдоль рубцов, тепло разгоряченного после душа тела, нужны ему как воздух. Только вот вряд ли его тело вызвало бы у Стакара что-то еще, кроме жалости. Йонду вздрогнул, когда почувствовал укол непонятной ему боли где-то в груди. Что это вообще за..
Ах, ну да, это первый раз, когда он почувствовал боль изнутри, как будто теперь его душу жгли каленым железом. Сейчас Стакар наверняка отпустит его и едва ли когда-нибудь еще дотронется до его обнаженной спины. Нет, еще рано, пожалуйста, еще хоть несколько секунд..
Йонду с трудом соображал, что делал, обхватив вдруг Стакара за плечи. Сейчас он разозлится, оттолкнет его, наверное, нос разобьет по новой. Но любые синяки и кровоподтеки стоили бы этих объятий. Майка Йонду промокла, соприкасаясь с влажной кожей. Он уткнулся лицом в шею капитана, на всю жизнь запоминая запах его мокрых волос. Стакар не торопился отталкивать его, вместо этого обняв покрепче, ощущая под пальцами дрожь.
Капитан поймал себя на мысли, что никто никогда не прижимался к нему с таким отчаянным желанием близости. Он и так давно заметил, как спасенный из плена мальчишка все время смотрел на него украдкой, думая, что его не замечают. Как дрожал его голос, если капитан обращался к нему. И как он всякий раз опускал глаза перед Стакаром, словно стыдился самого себя. И еще той боли, которой были наполнены его глаза, когда капитан наконец заглянул в них.
Было и еще кое что, кроме сочувствия. Пока Йонду прижимался всем телом к капитану, не желая отпускать его, видимо, без приказа, Стакар почувствовал, что такая искренняя жажда близости вызывает у него желание затащить мальчишку в душ и прижать к стенке. А вскоре это желание дошло и до Йонду все более ощутимое сквозь полотенце на бедрах капитана.
Дыхание Йонду участилось, обжигая теплом шею Стакара. Он не мог разобрать, было ли это возбуждение или страх, но похоже Йонду не собирался отстраняться, готовый на все для своего капитана. Руки Стакара опустились на его бедра, потом ниже, поглаживая ноги сквозь ткань униформы. Пожалуй, слишком плотную ткань, чтобы как следует прочувствовать. Одной рукой Стакар расстегнул его штаны, а другую опустил со спины ниже, прямо под пояс, чтобы обхватить и слегка сжать пальцами его задницу. Увлекшись и едва не уронив полотенце, капитан только сейчас посмотрел Йонду в лицо и заметил, что тому на самом деле страшно. Тогда он обхватил пальцами его подбородок и притянул к себе, целуя губы со следами едва подсохшей после драки крови. Йонду с трудом пересиливая свои страхи, ответил на поцелуй, приоткрыв губы. Он определенно собирался позволить делать с собой все, что угодно.
- Это вовсе не должно причинять боль, - Стакар понимал его чувства, без слов догадываясь о том, что могло происходить с ним в плену у Крии. Теперь его тело, непривычное к ласкам, податливо изгибалось под руками капитана. Но прежде чем затащить его в душ, чтобы прижать к стене, Стакар слегка отстранился и спросил, заглядывая ему в глаза:
- Ты уверен, что сам этого хочешь?
Йонду старательно отводивший взгляд, наконец посмотрел на капитана.
- Хочу.
Горячая вода в душе резко контрастировала с прохладным кафелем, к которому Йонду прижимался лицом и руками. Это действительно было совсем не больно по сравнению с тем, что Йонду испытывал раньше. Капитан старался быть аккуратнее, медленно растягивая его, прежде чем войти глубже. Потом остановился, позволяя привыкнуть, в это время поглаживая рукой живот. Пальцы прошлись по шраму, и Йонду невольно выгнулся навстречу.
Тогда капитан начал двигать бедрами, постепенно увеличивая темп, пока собственное желание не пересилило попытки быть осторожным. Йонду глухо застонал, хотел было прикусить руку, чтобы не было слишком громко, но в этот момент почувствовал жаркое дыхание на своей шее, а потом в нее впились губы, все настойчивее оставляя засос. Не сдержавшись, Йонду застонал громче.
Прежде, чем кончить, капитан накрыл ладонью синие пальцы, прижавшиеся к кафелю, с силой сжимая, но не причиняя этим боли. Йонду тяжело дышал, по его щекам разлился румянец. Прежде чем отстраниться, Стакар еще разок поцеловал его в шею, касаясь губами ненавистного шрама. А потом оставил наедине с самим собой.
Йонду сполз по стенке душа, падая на колени, впервые в жизни испытывая такое возбуждение. Он уперся рукой в стенку, а другой принялся дрочить, тихо постанывая сквозь шум падающей из душа воды. Его тело все еще помнило ласки капитана, и ему не понадобилось много времени, чтобы кончить, кусая губы, чтобы не стонать в голос. Гораздо больше времени ему было нужно, чтобы прийти в себя и с трудом подняться, опираясь рукой о стену. Он поспешил поднять свою одежду с пола, на ходу натягивая штаны.
***
Этой ночью Йонду спал без кошмаров. Проснувшись, он некоторое время лежал, разглядывая переплетения проводов на потолке отсека. Это было очень непривычно - чувствовать себя счастливым. Йонду поднялся на ноги и одернул майку, закрывая шрам на животе. Натягивая куртку, он думал о том, что так и не научился нормально стрелять с тех пор, как попал на корабль. Рукопашный бой, которому обучали боевых рабов, мог разве что помочь ему в тех драках, в которые его зачастую втягивал кто-нибудь из команды. Как ни старался Йонду, ему не удавалось их избегать. Все же ему несказанно повезло, когда он подстрелил охранника, пытавшегося напасть на Стакара. Глядя на очередные попытки Йонду стрелять, даже капитан удивлялся, что такой косорукий стрелок с первого раза попал в цель. Ну, практически в цель.
Похоже та счастливая случайность была единственной удачей для Йонду. Стрельба упорно не давалась ему. Слишком экспрессивный, чему он был обязан рукопашному бою, несдержанный, иногда до крайности, что помогла ему добить врага несмотря на почти что смертельную рану, Йонду не мог сосредоточиться, чтобы поразить цель на расстоянии. В этот день он был в приподнятом настроении, уверенный, что именно сегодня попадет из чертовой пушки по цели. Если не с первого раза, то хотя бы один раз.
Но когда дело дошло до того, чтобы взять в руки бластер, что-то снова пошло не так. С каждым промахом его воодушевление превращалось в бешенство. И когда кто-то положил руку ему на плечо, он резко обернулся, чтобы обложить трехэтажным матом того, кто сунулся в его личное пространство.
- Ссс.. Стакар, - пробормотал он, увидев перед собой капитана.
- Как успехи? - спросил Стакар, едва сдержав ухмылку при виде того, как лицо новичка из яростного оскала превратилось в растерянную мордаху.
- Хорошо, - соврал Йонду, потом опустил глаза, избегая взгляда капитана. - Херово.
- Я ценю твое упорство, Йонду. И твое стремление перестать быть косоруким.
Йонду прикусил губу, покраснев. Из-за цвета кожи его румянец выходил нежно-фиолетовым, и Стакар машинально отметил про себя, что ему все больше нравится этот цвет.
- Умение поражать цель на расстоянии действительно важно.
Он нахмурился, чтобы прогнать ненужные мысли и вернуться к серьезному разговору. Йонду покраснел еще сильнее, чувствуя себя последним неудачником. С каждой секундой, проведенной рядом с капитаном, он все больше убеждался в том, как ничтожен по сравнению с человеком, спасшим ему жизнь. Что если Стакар придет к тому же выводу и пожалеет, что взял в свою команду такого убогого неудачника?
- Ты же понимаешь, что во время налета критически важны скорость и скрытность, - сказал капитан, замечая, как его подопечный мрачнеет на глазах. Тебе могут снести башку, пока ты подбираешься ближе к цели со своей заточкой.
- Знаю! - голос Йонду прозвучал слишком резко, и он тут же растерялся - Но я же.. Ну.. я...
- Ты слишком импульсивный, - продолжил за него Стакар.
- Для тебя на первом месте всегда остается интуиция и чувства.
Прямо сейчас интуиция подсказывала Йонду, что если бы капитан узнал, какие именно чувства для новичка на первом месте, уже не нужно было бы учиться стрелять. Вряд ли этот навык полезен тому, чьим призванием после этого стало бы продавать пирожки с котятами на ближайшей космической заправке.
- Но я хочу тебе сказать, что чувства это не всегда плохо.
От удивления Йонду уставился прямо на капитана.
- У меня есть кое-что для тебя, малыш, - произнес Стакар, глядя ему прямо в глаза. - Иди за мной.
Йонду впервые в жизни оказался в апартаментах капитана. Мягкая неоновая подсветка цвета мадженты удачно скрыла его смущение. Стакар отлучился, оставив его с подсветкой наедине, и вскоре вернулся, протягивая Йонду какую-то хрень. При ближайшем рассмотрении та оказалась металлической стрелой золотистого цвета и каким-то устройством, похожим на..
- Гребень, - пояснил Стакар. - Я попросил немного переделать его. Думаю, этот подойдет тебе больше.
- Я так благодарен.., - Йонду едва справился с потоком смешанных эмоций. - А что это?
- Стрела, сделанная из материала, способного пробивать практически любой металл и кое-что еще. Она управляется импульсами с помощью этого импланта.
Осознав, что Йонду понял примерно треть услышанного капитан решил, что проще показать как это работает на практике. Он подошел вплотную к Йонду и взял гребень из его руки.
- Нагнись немного.
Дважды повторять не пришлось, потому что от такой близости у Йонду подкашивались колени.
- Твой шрам выглядит намного лучше после того, как док его обработал, - мягко сказал Стакар.
Йонду снова возблагодарил маджентовый свет, почувствовав, как руки капитана коснулись его головы. В следующее мгновение он почувствовал несколько болезненных, но быстрых уколов.
- Нужно будет немного подогнать, но в целом то, что надо.
Стакар коснулся подбородка Йонду, поднимая его голову. Йонду пришлось изо всех сил сосредоточиться, чтобы слышать его слова, а не разглядывать губы, находившиеся слишком близко.
- Теперь попробуй управлять стрелой. Только осторожно. Она воспринимает команды через головной имплант и очень чувствительна. Совсем как ты.
Йонду уставился на стрелу у себя в руке и заметил, как датчики на ней покраснели. Совсем как он.
"Стакар сказал, что она работает через имплант, но как он.. "
Стрела дернулась и, сразу набрав невероятную скорость, рванула вперед, воткнувшись в стену, где стоял мини-бар капитана, точно над бутылкой виски.
- Эй, полегче, - усмехнулся Стакар. - Я предупреждал, что она очень чувствительно реагирует на твои мысли. А ты, судя по всему, думаешь о выпивке. Может, это поможет тебе успокоиться?
- Я не хотел... она.. то есть..
- Ладно, было бы странно, если б у тебя вышло с первого раза. Попробуй вернуть ее обратно, только будь осторожней. Думай о конечной цели. Ты ведь не хочешь продырявить руку.
Йонду нервно сглотнул. Думать о конечной цели. О руке. Стрела тут же отреагировала, метнувшись в их сторону, и только исключительная скорость реакции капитана позволила ему вскинуть руку, развернув ее так, чтобы стрела попала в металлический напульсник и со звоном отскочила от него, упав на пол.
- Из чего эти напульсники!? - воскликнул Йонду.
- Ты думал о моих глазах? - одновременно с ним спросил Стакар.
Йонду нагнулся, чтобы поднять стрелу, скрывая, как прикусил губу от смущения.
- Мои напульсники сделаны из того же материала, что и эта стрела, - ответил Стакар. - Мне же нужна гарантия, что она не пробьет мне череп.
- Капитан.. мне кажется, у меня ничего не выйдет.. все эти штуки.. я ведь не отрицаю, что я не слишком умный.. и управлять чем-то с помощью разума...
Стакар вздохнул, а потом неожиданно приобнял Йонду, положив руку ему на плечи, так что ладонь легла ему на грудь слева.
- Послушай, малыш. Стрелой нужно управлять не разумом. Используй для этого сердце.
Йонду машинально поднял руку, касаясь пальцев капитана своими. И в этот момент стрела вылетела у него из руки, но теперь ее движение было куда более плавным. Описав дугу, она направилась за спину Йонду. Стакар даже не обернулся, как будто зная, что на этот раз не услышит звук, с которым она воткнулась бы в иллюминатор.
- Не забывай об этом. Используй сердце, повторил Стакар, а в это время стрела, оставляя за собой красный световой шлейф, нарисовала в воздухе у него за спиной сердечко.
Йонду обернулся как раз вовремя, чтобы это заметить.
"Хорошо, что он этого не видел!"
***
Раздался пронзительный свист, и спустя несколько секунд охранники один за другим рухнули, как подкошенные. Затем свист донесся снова, но теперь он был коротким и почти нежным. Йонду поймал стрелу и привычным движением вернул ее на место, закрепив на поясе.
- Готово, капитан.
Услышав знакомый немного хриплый голос, Стакар махнул рукой остальным, подавая знак, что все чисто.
***
От прежнего Йонду, краснеющего при виде капитана, не осталось ни следа. Больше он не сторонился членов команды Стакара, прячась за собственными комплексами от реальности. После того, как у него появилась стрела, он быстро научился быть полезным, и теперь был неотъемлемой частью команды. Свою прежнюю неуверенность Йонду превратил в ярость, на смену чувству стыда за прошлое пришла жажда наживы, а его шрамы больше не вызывали ни у кого желания их обсуждать, потому что стрела Йонду была быстрее, чем способности большинства выхватить оружие. Из косорукого стрелка он превратился в охотника за сокровищами, способного безжалостно перебить десяток вооруженных противников одним росчерком стрелы. И ни одна живая душа в Галактике не догадывалась, что за показной жестокостью в самом дальнем уголке души Йонду спрятал свою боль и одиночество.
- Эй, Йонду! - окликнул его Стакар, когда они остались наедине.
Йонду обернулся, встретившись взглядом с темными глазами капитана. Иногда ему казалось, что взгляд Стакара пронизывал насквозь, проникая в самое сердце. Сердце, которым он управлял своей стрелой, давно потеряв счет убитым.
- Ты помнишь того старика с его мутным заказом?
- Да, конечно.
- Не связывайся с ним.
Йонду лишь на мгновение бросил короткий взгляд в сторону, и снова посмотрел капитану в глаза.
- А что с ним не так?
Стакар нахмурился. Раньше Йонду никогда не спорил с его приказами. Он подчинялся беспрекословно даже когда распоряжения капитана шли вразрез с его личной выгодой.
- Не забывай про Кодекс.
Йонду ничего не ответил. Еще пару мгновений Стакар пристально вглядывался в его красные глаза, прежде чем развернуться и уйти. Его преданный помощник что-то скрывал от него. И капитану это не нравилось.
***
Йонду не спал. Он сидел в кресле напротив иллюминатора, коротая ночь за бутылкой бурбона, и смотрел на мерцающие в открытом космосе звезды. Сейчас ему как никогда был нужен разговор по душам, способный изменить решение, в котором он сомневался до последнего. Стакар собирался поговорить с ним начистоту после того разговора, но в последнее время стал слишком занят. В тот вечер он снова не сумел уделить Йонду пару часов, и в глубине души считал, что это было его ошибкой.
Прежде у капитана не было ни одного повода сомневаться в бесконечной преданности своего помощника. Йонду никогда не забывал о том, кто вытащил его из рабства, а потом превратил в первоклассного наемника благодаря летающей стреле. А еще Йонду никогда не забывал о том, как руки капитана в первый раз коснулись его шрамов так, как не касался их никто другой. И о том, что случилось после, заставляя поверить, что уродливые отметины на его коже не сделали из него полное ничтожество, не достойное никаких человеческих чувств. Каждый случайный поцелуй залечивал душевные раны, и Йонду почти поверил, что может быть кому-то нужен несмотря ни на что. Почти.
А потом у капитана стало слишком много дел. Чем больше Йонду жаждал остаться с ним наедине, тем больше он отдалялся, не находя времени на что-то кроме пары стаканов виски за разговором ни о чем. Йонду никогда не был особенным, просто из него вышел неплохой помощник, но не больше. Внутри него снова укрепилась уверенность, что ему никогда не дотянуться до Стакара. Он так и останется для капитана удачно подобранным пленным рабом, чем-то вроде питомца.
С каждым днем Йонду становилось тяжелее смотреть в его темные глаза, пытаясь поймать взгляд, но ловя только пустоту. В его душе росло отчаяние, затягивая все глубже, пока однажды он не сломался. Йонду решил убраться подальше, собрав новую команду. Вскоре ему подвернулось случайно одно дельце, с чего можно было бы начать. Не слишком чистое, но его это уже не волновало. В его жизни не осталось больше ценностей, кроме тех, которыми оплачивали грязную работу.
Это была последняя ночь, которую он проводил на корабле Стакара. Он и не надеялся, что капитан почтит его своим присутствием, но с каждым часом, проведенным в компании бутылки, он терял последние крупинки того, что называли надеждой. Если бы Стакар поговорил с ним хотя бы пару минут, он вытряс бы из него подробности заказа и убедил не нарушать Кодекс, хотя бы потому, что это приказ капитана. Но Йонду так и не увидел его в ту ночь.
Утром Стакар нашел в кресле возле иллюминатора пустую бутылку, а если бы присмотрелся получше, то заметил бы рядом с ней осколки разбитого сердца.

---

Кровь и песок

[|maXKennedy|]

Fandom: Mad Max Fury Road
Pairing: в основном, Несмертный Джо и Накс.
Re: ау на тему гладиаторов и всего такого, можно сказать, кроссовер с сериалом про Спартака.

Глава 3

Гая разбудил чувственный поцелуй. Он приоткрыл глаза. Над ним куполом раскинулась крона высокого ветвистого дуба, сквозь зеленые листья которого плясали солнечные лучи. А чуть правее над ним склонилось лицо Кассиана, обрамленное непослушными черными кудрями, в которых в ту пору не было ни следа седины. Джо протянул руку, ласково касаясь щеки его милого друга. Здесь, далеко от городских стен они могли не стеснятся чужих взглядов, не было нужды так тщательно скрывать, насколько близка их дружба на самом деле.
- Ты заснул, - сообщил Кассиан. - И я допил вино.
- Только рядом с тобой я могу заснуть так сладко, - с улыбкой ответил Гай.
- Странно слышать от тебя подобный романтический бред, - фыркнул Кассиан.
Он с сожалением вертел в руках опустевший сосуд. Кассиан Ливий всегда любил как следует выпить, а так же подраться. Сильнее этого была разве что его привязанность к Гаю.
- Пора возвращаться в город.
- Нужно было взять больше вина, - усмехнулся в ответ Гай.
- Дело не в вине, - ответил Кассиан, - Ты знаешь об этом не хуже меня.
- Подожди еще немного.
Гай протянул руку, касаясь плеча друга, и притянул его к себе. Запустил пальцы в длинные черные волосы, коснулся губами его губ..
- Ты опоздаешь на тот глупый прием, который устраивает твой отец, - произнес Кассиан.
- Я знаю.
Слишком уж хорошо было лежать на мягкой траве в тени деревьев в объятиях милого друга, вместо того, чтобы притворятся заинтересованным в скучных разговорах о политике и прочем, какие он был вынужден поддерживать на приемах, устраиваемых отцом. Из всего этого фарса он любил только бои гладиаторов, которые частенько проводились внутри лудуса для развлечения знатных гостей.
Как-то раз он предложил Кассиану в шутку побороться, но слишком быстро оказался сбитым с ног и прижатым к мраморным плитам пола. Впрочем, он не был против, как и сейчас, несмотря на риск явится слишком поздно и разгневать своего отца. Сейчас в его мыслях было место лишь для чужого горячего дыхания где-то возле ключицы, с которой легкомысленно сполз хитон. Если уж гнев отца неизбежен, почему бы не сохранить хотя бы приятные воспоминания о прогулке, подумал Гай, чувствуя тепло рук Кассиана уже не сквозь тонкую ткань, а на своей обнаженной спине..
..Гай проснулся, с сожалением осознавая, что этим воспоминаниям уже больше десятка лет. Вода, в которой он изнеженно задремал, уже остывала, но ему не хотелось покидать уставленную свечами ванную комнату, в которой удавалось расслабится лучше, чем в постели. Он послал слугу за горячей водой и потянулся к забытой на краю купальни чаше вина. Сон растревожил воспоминания, приукрасив их. На самом деле на прием он не успел в тот день по куда более прозаичным причинам, чем ему бы хотелось - Кассиан снова нашел себе повод для драки. Уж лучше бы все случилось, как в этом сне..
Вино и горячий воздух купальни вдвоем пьянили куда сильнее, в такие моменты стоит забраться в голову какой-то мысли, и она становится навязчивой. Но к сожалению, Гай не мог щелкнуть пальцами и материализовать возле себя своего возлюбленного друга. С тех пор, как Ливий стал легатом, пришлось забыть об их невинных романтических утехах, слишком длинны и остры были языки сплетников в округе, преувеличенные сплетни могли бы вызвать негодование сената. Поэтому ланиста глотнул еще вина и послал за своим новоиспеченным чемпионом.
Не прошло и пяти минут, как голубоглазый юноша очутился на пороге, скромно опуская взгляд на мраморные плиты. От осознания такой близости к хозяину, а так же того обстоятельства, что тот предстал перед ним обнаженным, раскинувшись поудобнее в теплой воде купальни, щеки Накса порозовели от смущения.
- Подойди сюда.
Накс сделал пару шагов навстречу и опустился на колени возле бортика купальни, продолжая отводить взгляд еще старательнее. Сон слишком распалил ланисту, и сейчас несмотря на мутность воды и приглушенное освещение нескольких свечей, это было хорошо заметно. Оттого боец и краснел смущенно, отчаянно отворачиваясь от хозяина.
- Почему ты отвернулся?
Сициний был уже не молод, да и в юности не отличался такой стройностью и подтянутостью, которой мог похвастать его приятель Кассиан. Но Накса ничуть не отталкивал вид его округлого живота. В куда большее смятение его приводили обнаженные колени господина, выглядывающие из-под воды. Он нервно сглотнул, представляя, как мечтал бы коснуться их кончиками пальцев или поцеловать. Такие ужасные мысли были непозволительны ни для раба, которым он некогда был, ни даже для гладиатора. Разве что для чемпиона..
- Тебе не нравится на меня смотреть?
- О нет, господин, - поспешно отозвался Накс, проклиная себя за то, как предательски дрожит его голос.
- Разденься.
Накс повиновался. Он торопливо скинул с себя свою незамысловатую одежду в виде набедренной повязки и едва удержался от того, чтобы прикрыться руками, чтобы только не демонстрировать хозяину, насколько ему на самом деле нравится на него смотреть.
Гай протянул руку и схватил Накса за запястье, заставляя присоединится к нему, опустившись в воду купальни. Его забавляла эта непосредственная искренняя невинность бойца. Другие, кого он укладывал забавы ради в свою постель, принимали это как должное, их мнение не играло роли, но и никакого трепета перед хозяйской наготой они не испытывали. Этот же мальчишка краснел, вздыхал и кусал губы, будто перед ним не господин, позвавший его для утехи между делом, а первая любовь юных лет, которую страшно даже коснутся пальцем. Зато пальцы Гая не теряли времени, оказавшись во рту у Накса. Накс закрыл глаза, теперь он уже не мог скрывать собственное желание.
Ланиста привлек его ближе, заставляя сесть к себе на колени. В таком положении желание обоих уже не являлось ни для кого секретом. Накс опирался руками о бортик купальни, положив их по обе стороны от Сициния, пока тот положив свои широкие ладони на его бедра, медленно, за неимением смазки, входил в него.
Накс так впивался пальцами в мрамор, что белели костяшки. Страшнее всего ему было от мысли, что в такой позе от этой чрезмерной близости, от этих горячих рук на себе он кончит раньше господина. Несмотря на боль от проникновения в воде, он чувствовал, что сдерживаться все тяжелее, и сам не заметил, как прикусил разбитую накануне губу, так что капля крови стекла на подбородок.
Когда Гай притянул его к себе, насаживая на член поглубже, и слизнул эту каплю крови, Накс кончил, хрипло застонав. Его тело обмякло от напряжения, теперь у ланисты складывалось ощущение, что у него в руках тряпичная кукла, но это не уменьшало его желание, скорее наоборот. Когда ланиста и сам дошел до предела, Накс лежал в его объятиях, едва ли не обнимая за шею и уткнувшись в щеку лицом.
***
Вести о победе над Циклопом быстро разнеслись по городу, облачая Накса в славный венец победителя. Конечно, если бы не Слит, он бы остался истекать кровью на песке вместо одноглазого монстра, но толпа не помнит имен тех, кого выносили с арены на носилках.
В лудусе царило оживление. В честь чудесной победы был устроен настоящий пир. Теперь Накса чтили, как своего собрата по оружию, и никто уже не пытался язвить над тем, как он попал в ряды гладиаторов благодаря случайности. Не радовался вместе с другими этой победе только Слит. Ему предстояли долгие дни, если не недели, мучительного выздоровления. Еще никогда он так не жаждал снова выйти на арену, доказать свое превосходство, как теперь, когда было невозможно угадать, сумеет ли он встать на ноги.
Не был рад его победе и прежний чемпион. Это был тот самый гладиатор, которого в тот памятный вечер застал Накс в покоях ланисты. Никто не помнил, каким было его имя, когда этого пленного галла выкупили в лудус, но с первых же дней пребывания здесь за ним закрепилось другое имя, Фурия. Его занимала менее возвышенная сторона победы, чем слава и благосклонность господина. Победа приносила гладиаторам несколько звонких монет, и со временем у достойного бойца появлялся шанс выкупить свою свободу. Чем сложнее и опаснее бой, тем больше выгода. И если теперь лавры чемпиона достались этому маленькому выскочке, придется снова довольствоваться посредственными сражениями, а возможность покинуть наконец эти стены становится все дальше. За стенами лудуса его ждала не только свобода. Его ждала его молодая беременная жена.
Не пил со всеми в этот вечер и Макс. Он как всегда сидел в стороне, с мрачным видом вглядываясь в ночное небо. Слишком долго он ждал своего шанса отомстить, и этот шанс становился все призрачнее. Устроить побег в одиночку было практически невозможно. С ночи до зари стража вела неусыпное наблюдение за лудусом. Как ни искал он лазейки в виде спящего стражника, похоже, ланиста не скупился в оплате, и ни один солдат не отлынивал от обязанностей. Еще более невыполнимой задачей казалось раздобыть ключи от ворот. Как ни пытался Макс придумать план, любой состоял целиком из слабых мест и недочетов.
***
Утро после знаменательного боя принесло много разных новостей. Для кого-то это были радостные новости, для кого-то горькие.
Сон ланисты прежней ночью можно было счесть вещим - утром гонец доставил ему известие о том, что легат одержал очередную победу и желает разделить свой триумф со старым другом, отметив это радостное событие шумным пиром в его лудусе, включая гладиаторские бои для развлечения, как когда-то случалось на приемах у отца Сициния
Ланиста тут же отдал необходимые распоряжения для подготовки к празднику. В качестве боя можно было бы продемонстрировать легату успехи подаренного им пленника. Пусть Макс не испытывал особого энтузиазма на арене, боец он был неплохой. Нарядить его в парадный гладиаторский доспех - и будет выглядеть вполне достойно, несмотря на его угрюмую морду. Против него Гай решил выставить прежнего чемпиона, Фурию, и отдал распоряжения надсмотрщику подготовить бойцов.
Вместе с новостью о предстоящем демонстрационном бое надзиратель принес Фурии и дурные вести. Утром ему доставили письмо о том, что жена гладиатора больна. Беременность проходила с осложнениями, и ей угрожали если не смерть, то потеря ребенка. Надзиратель не являл собой верх чуткости, поэтому не стал откладывать плохие новости до конца приема. Напротив, это могло оказать давление и заставить Фурию проявить себя, чтобы заслужить благосклонность хозяина. Тогда, возможно, тот подкинет пару монет на хорошего лекаря для жены.
Однако реакция бойца оказалась прямо противоположной. Слишком мало времени было в его распоряжении, и победа мальчишки в том легендарном бою отбросила его еще дальше. А теперь он даже не может быть рядом со своей возлюбленной, вместо этого он вынужден биться с этим нелюдимым животным на потеху гостям, чтобы заработать жалкую подачку на врача, который непременно окажется шарлатаном или попросту не станет тратить силы на помощь бедной девушки без знатного происхождения. Эта новость сводила Фурию с ума. Остаток дня он провел в одиночестве сидя на краю скалы, куда выходила одна из сторон тренировочного двора, лишая возможности сбежать, но открывая чудесный вид с горы, где располагался лудус, на раскинувшиеся внизу окрестности.
Здесь и застал его под вечер Макс. Его тоже взбудоражила новость о визите легата. Этот показушный бой мог дать ему неплохой шанс. И, похоже, теперь у него мог появится союзник.
Макс был не силен в душевных разговорах, да и вовсе испытывал некоторые проблемы с коммуникабельностью, поэтому первой его фразой, обращенной к опечаленному горем гладиатору было:
- Эй!
Фурия не обернулся. Тогда Макс подошел ближе и опустился рядом с ним на пыльные камни. Закатное солнце озаряло окрестности мягким теплым светом, отбрасывая позади них контрастные голубоватые тени. За шумом поздней тренировки никто бы не разобрал слов их разговора.
- Эй! - повторил Макс, привлекая к себе внимание. - Сочувствую тебе.
Фурия наконец оторвал взгляд от линии горизонта и непонимающе уставился на того, кто так бесцеремонно вторгался в его мысли. Этот молчун себе на уме никогда ни с кем не пытался заводить дружбу, с чего это вдруг он так проникся сочувствием к его проблемам? По его виду вообще сложно было сказать, что у него могла бы быть семья, привязанности, простые человеческие чувства.
- Ты? Что тебе нужно? Пришел убедится, что я не испорчу этот показательный бой перед лицом легата? Не волнуйся, это мой единственный шанс заработать и как-то помочь жене.
- Нет.
Некоторое время они молчали. Макс не знал, как сформулировать свою мысль, а Фурии было наплевать, что могло бы значить это короткое неуместное отрицание. Наконец Макс произнес, старательно выбирая слова:
- Это не единственный шанс. Есть другой.
Фурия молчал.
- Ты хочешь быть рядом с ней, но он тебя не отпустит.
Боец нахмурился. Он и не думал, что ему дадут возможность встретится с женой, привезти ее сюда было бы равносильно убийству, а его едва ли выпустят за пределы лудуса даже под охраной, ведь если он увидит ее, свою Ангхарад, он не вернется обратно.
- Ты можешь сбежать.
Гладиатор перевел взгляд на Макса. Он не понимал, говорит ли тот всерьез. Похоже, что говорил.
- У меня есть план, но я не смогу сбежать один.
- Ты что, рехнулся? На приеме будет втрое больше охраны, в том числе люди легата, даже если ты порешишь парочку солдат, это не поможет тебе покинуть лудус.
- Нам нужен заложник.
- И кого же ты предлагаешь схватить?
- Легата.
- Да ты точно рехнулся. Не думаешь же ты, что это так просто, как будто он какой-нибудь вялый толстый римский патриций, и не окажет тебе сопротивления.
- Зависит от того, сколько он выпьет.
- Ты понимаешь, что твой план обречен на провал, а нас потом схватят и казнят? Как это поможет мне и моей возлюбленной?
- Если не решишься, она умрет вдали от тебя.
Фурия помолчал, взвешивая все за и против. По сравнению с тем, что ждало его в лудусе, это действительно было его последним шансом что-то исправить. Он сам был виноват в том, что разлучился с семьей, сколько бы он ни сражался, ему еще слишком далеко до возможности освободить себя и выкупить свободу. Сейчас у него появился шанс на искупление, и подталкиваемый своим горем, он рискнул согласится.
***
Подготовка к торжеству шла полным ходом. Танцовщицы, угощение, фалернское вино. И конечно долгожданный бой гладиаторов, облаченных по такому случаю в парадные доспехи. Несмотря на то, что бой был чистым представлением, до первой крови, мечи бойцов были настоящими, иначе какое же это зрелище, сопровождаемое стуком деревяшек, вместо лязга металла.
Макс был спокоен накануне предстоящего побега, Фурия же наоборот. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри него кипел котел смешанных чувств. Он не жалел о принятом решении, но исход был настолько непредсказуем. Сначала Макс относился к нему лишь как к части своего плана, недостающей детали, которая позволяла ему осуществить план мести. Вместе с гибелью семьи он потерял способность испытывать какие-либо чувства, кроме жажды мщения. Но глядя на то, как боец страдает от близости потери того, что потерял Макс в огне войны, он не мог оставаться равнодушным.
Одного простого касания рукой о плечо хватило, чтобы лавина смешанных эмоций прорвалась наружу сквозь маску самообладания. Фурия не произносил ни слова, но его взгляда, обращенного к Максу хватало, чтобы разглядеть и боль, и страх, и отчаянную решительность. И благодарность. Макс протянул руку, Фурия схватил его ладонь, и этим рукопожатием они приняли молчаливое согласие. Теперь отступать уже некуда, следующей ночью им предстояло сражаться до конца.
***
- Как никогда я рад приветствовать легата в своем скромном лудусе!
Гай шагнул навстречу гостю, раскинув руки для объятий. На публике их приветствие было ничем иным, как простым рукопожатием старых друзей, обычное дружеское объятие, касание рукой плеча. Но стоило им уединится под предлогом несуществующего важного разговора, Гай прижался к своему другу совсем по другому, скрестив руки за спиной и прижавшись щекой к щеке. Обычно легат всегда сдерживал свои прежние чувства, прекрасно понимая их тщетность теперь, когда обстоятельства сложились против них. Но сегодня он испытывал такую тоску, что пренебрег опасностью быть замеченными болтливыми слугами. Что-то тревожило его, был ли это тот сон, или что-то другое. Ему показалось, что он обнимает Кассиана сегодня в последний раз. Легат словно разделял переживания друга, и вместо того, чтобы отстранится, обнял его в ответ. Вокруг не было ни надоедливых слуг, ни охраны, сейчас они были предоставлены только друг другу. Должно быть, сон и вправду был вещим, подумал Гай, когда Кассиан поцеловал его, тем же собственническим жестом, что и раньше, положив ладонь на затылок, чтобы прижать к себе покрепче.
***
Вино превращало заглушаемые прежде чувстсва в невыносимую пытку. Сициний ловил себя на том, что не слушает, о чем говорят гости, а только лишь неотрывно наблюдает за легатом. Ах, если б можно было выгнать всех слуг прочь вместе с этими вынужденными гостями, скучными до смерти разговорами, которые он ненавидел еще в юности. Легат, похоже, разделял его страдания - сегодня он пил больше обычного.
Наконец настало время сменить душные апартаменты с ярким светом многочисленных свечей на полумрак и прохладу вечернего воздуха под открытым небом. Гости вышли на балкон, чтобы посмотреть на представление.
Гладиаторы выстроились в два ряда, образуя собой подобие арены. Среди них был и Накс. Он не понимал, почему хозяин не выставил его на этот бой, но спорить не смел, видимо, на это были какие-то причины, которые не понять простому бойцу. Надзиратель представил гостям бойцов, которым предстояло биться друг с другом.
Начался бой. Прежде Макс никогда не тренировался против бывшего чемпиона. И был застигнут врасплох скоростью его атаки. Каждый из них понимал, что бой ведется не всерьез, а для них и вовсе только до условного сигнала, когда настанет время для исполнения их отчаянного плана. Но никто не отнимал у них внезапный азарт драки с достойным соперником.
Сбитый с ног в пыль и получивший царапину на щеке, Макс подумал, что такого бойца, как Фурия, лучше держать в союзниках, чем во врагах. Справляться с маневрами ему помогали только его физические навыки, ловкостью он не отличался и в боях всегда полагался только на силу удара. С Фурией такие шутки не проходили, не зря боец совсем недавно был чемпионом лудуса. Кроме отточенных приемов в его арсенале была точность и у умение безошибочно предсказывать действия соперника.
Макс не мог с уверенностью сказать, окончился бы этот бой в его пользу, если б был настоящим. Но в этот раз ему не суждено было это узнать, пришло время осуществлять их план. Фурия закрылся щитом, присев на колено, будто загораживаясь от удара. Тем самым он дал Максу возможность использовать щит, как опору, чтобы разбежавшись, оттолкнуться от него ногами и допрыгнуть до нижней перекладины балкона, чтобы минуя стражу добраться до гостей.
Все произошло так быстро, что ни опьяневшие гости, ни стража не успели среагировать мгновенно. Схватившись за перекладину одной рукой, Макс рванул вверх, не выпуская из другой меч. Одно мгновение, и он уже лицом к лицу с ненавистным легатом. Кассиан выронил из рук чашу с вином, когда прямо перед ним возникло перекошенное от ярости лицо плененного им варвара, чью семью он безжалостно перебил. Этот животный блеск в глазах мог напугать даже такого закаленного воина, как легат Ливий.
Смахнув с себя оцепенение, легат быстро взял себя в руки и выхватил меч, с которым не расставался даже на приеме, будучи облаченный в парадные доспехи по случаю торжества. Гости в панике бросились в стороны, стража внизу поспешила к своему господину, но тут настал черед Фурии. Не теряя время он поднял меч и бросился на стражников, обращенных к нему спиной. Теперь у них появился настоящий шанс на побег.
Остальные гладиаторы замерли, им сложно было поверить в реальность происходящего. Далеко не все попали сюда по своей воле и жаждали рисковать жизнью на потеху знатных граждан, но никто не помышлял о побеге. А теперь, видя, как Фурия пронзает глотки стражникам одному за другим, бойцы почувствовали вкус запретной крови - крови тех, кто распоряжался их жизнями все это время. Фурия будто чувствовал смятение в рядах своих собратьев, обернувшись, он воскликнул:
- Убейте их! Убейте их всех!
Пара бойцов тут же откликнулась на этот призыв, бросаясь к телам стражников, чтобы подобрать их мечи. Гости бежали с балкона в дом, как напуганные крысы с корабля, в лудусе воцарилась суматоха. Пока остальные солдаты спешили во двор, чтобы прекратить это восстание, пока оно еще не успело принести слишком много жертв, все больше гладиаторов, опьяненных внезапной близостью свободы и жажды мести, бросались в атаку.
Бросился вперед и Накс, но не для того, чтобы резать стражников. Там, на балконе, где шел отчаянный поединок между легатом и Максом, он видел своего господина, видел, как тот схватился за лицо, как кровь стекает между его пальцев.
Когда Макс набросился на Кассиана, Гай забыл, что у него нет под рукой даже кинжала, только слепой страх потерять близкого друга, который заставил его схватить гладиатора за руку, останавливая меч в опасной близости от горла легата. Максу было не до того, он ударил Сициния по лицу, разбивая его рукоятью меча. Эта задержка стоила ему хорошей дыры в боку, которую успел прорезать меч Ливия. Но несмотря на умения легата, разница в возрасте и вино брали свое. Ему с каждым ударом было все сложнее парировать атаки гладиатора. Он отступал внутрь дома.
Накс бросился в дом ланисты. Ему не было дела до легата, но за хозяина он готов был биться до конца даже против тех, кого считал своими братьями.
Гай с трудом поднялся на ноги, сбитый с ног ударом по лицу, сплевывая кровь. Нужно было спешить, добраться до оружия, прикончить этого мерзавца. Но в тот момент, когда ланиста застал сражавшихся, Максу удалось выбить меч из руки легата. Гай не успел добраться до взбунтовавшегося бойца, чтобы снова перехватить его руку, когда клинок пронзил горло Кассиана, разбрызгивая вокруг фонтан густой горячей крови. Обезумев от горя, Гай бросился на врага с голыми руками, что едва не стоило ему жизни. Ударив наотмашь, Макс оставил глубокий порез, лезвие прорезало тонкий хитон и глубоко полоснуло кожу на животе. Гай упал на колени.
Наверх уже спешила стража, и Макс бросился в выходу. Как бы ни была велика его жажда отомстить и ланисте, сначала стоило разобраться с охраной.
Солдаты, спешившие наверх, оказались в ловушке. Макс дрался, как дикое животное, и пока стражники надеялись окружить его и взять численностью, за ними подоспели другие гладиаторы, жаждавшие свободы и крови. Когда меч последнего стражника упал на мраморный пол возле расползающейся лужи крови, Макс встретился взглядом с Фурией. Тому удалось сегодня уложить немало римских солдат, и он по-прежнему стоял на ногах и был невредим. Его глаза блестели огнем триумфа. Им все-таки удалось. При помощи других бойцов не составит труда прикончить оставшуюся стражу и убраться отсюда раньше, чем кто-то успеет вызвать подкрепление.
- Поспеши к жене, - произнес Макс, глядя на своего случайного соратника.
- А ты? Ты ведь тоже уходишь?
- Да. Позже.
Фурия кивнул. Похоже, Макс был одиночкой, которому не нужно было искать союзников после побега. Что ж, они больше ничего друг другу не должны. Макс кивнул в ответ, словно прощаясь. Фурия развернулся и поспешил прочь. Макс собирался вернутся в покои ланисты и нанести последний удар, но не успел.
- Ты! Ты предал своего господина и опозорил честь своего лудуса! - закричал Накс, искренне не понимая, что не устраивало пленника в судьбе доблестного гладиатора. Он добрался сюда слишком поздно, отбиваясь от стражников, до которых ему не было дела, потому что случайно оказался по другую сторону баррикад. Боец набросился на Макса, обрушивая на него такой поток яростных ударов, что тому пришлось отступить. Он едва не упал, наткнувшись спиной на высокий металлический подсвечник, опрокинув его.
Против неистовства Накса у него была его физическая сила, и каждого из них подогревала жажда мести. Справившись с неожиданностью обрушившихся на него ударов, Макс наконец удачно парировал их и попытался засчет силы сбить противника с ног. Накс, казалось, вообще не замечал чужой атаки. Очередной маневр рассек Максу руку. Но он не мог просто так сдаться прихвостню ненавистного ланисты, не успев даже убедиться, что его враг мертв.
Отразив очередную атаку, Максу удалось поймать момент и ударить Накса в живот. Тот замешкался и едва успел увернутся от лезвия гладия, скользнувшего по его шее. Одной жажды мести мало, чтобы победить сильного противника, нужно что-то еще.
Нужен отвлекающий маневр. Накс отбил удар, принимая оборонительную позицию, и одновременно оглядывая помещение возле лестницы. Отступать назад было бы чревато упасть на ступеньках и свернуть шею. А вот позади Макса он увидел то, что вполне могло бы послужить ловушкой. Когда тот уронил подсвечник, свеча упала прямо на драпировки, и они уже начали гореть.
Накс начал наступать, чтобы заставить противника шагнуть ближе к огню. С каждым ударом, стоившим немалых сил бойцу, уступавшему в габаритах своему врагу, Макс оказывался все ближе к открытому пламени. И когда наконец оно лизнуло его обнаженную икру, зашипел от боли. Секунды, на которую от обернулся, чтобы отскочить в сторону, хватило, чтобы оставить глубокий порез на его руке, сжимающей меч.
Порезанная рука Макса стала скользкой от крови. Теперь шансов обезоружить его стало больше. Накс вспомнил, как надзиратель рассказывал ему о приеме, спасшем ему однажды жизнь на арене. Макс не был слишком увлечен премудростями гладиаторской борьбы, ему хватало навыков, полученных на войне, и сейчас это могло сыграть против него. Ему был незнаком прием, которым воспользовался Накс, сделав его на мгновение достаточно уязвимым для того, чтобы выбить меч. Следующий удар пришелся ему по ключице, прорезая кожу. А последний проткнул горло насквозь. Накс не стал вытаскивать гладий из шеи поверженного врага, теперь в этом не было нужды. Он бросился в покои Сициния.
Он увидел своего хозяина лежащим на полу в луже крови. Слишком долго он возился с этим проклятым мятежником, слишком глубока оказалась рана. Накс упал возле него на колени. Гай еще дышал, но сознание покидало его. Накс хотел бросится за помощью, но кто бы стал слушать его, гладиатора, одного из тех, кто учинил этот мятеж. Да и остался ли там внизу хоть кто-то. Шум и крики мятежа стихли, теперь единственным звуком, который мог расслышать Накс, был тихий, но с каждой секундой нарастающий треск пожара. Огонь с драпировки перекинулся на деревянный стол, оттуда на занавес, отделявший проход к лестнице от внутренних покоев.
Накс боялся прикоснутся к своему господину, чтобы не сделать ему хуже, поэтому лег возле него на пол, с ужасом вглядываясь в побледневшее лицо. Гай приоткрыл глаза.
- Где он?..
- Мертв.
Ланиста не мог предположить, что мальчишка окажется ему настолько предан. Даже манящая свобода не заставила его бежать прочь следом за дорвавшимися до нее бойцами. Он протянул руку, коснувшись лица Накса. Большие синие глаза были похожи на бездну, полную отчаяния. А между тем пламя разгоревшегося пожара прекидывалось на драпировки внутри зала, и языки пламени отражались в этих глазах теплыми рыжими бликами.
- Уходи, - произнес Сициний. - Ты теперь тоже свободен.
Он поморщился от боли, глухо застонав. С каждой каплей крови, вытекающей из раны, утекали и секунды, оставшиеся ему до того момента, как он предстанет перед богами.
- Мне не нужна такая свобода.
Гай закрыл глаза. Его рука ослабла, но все еще касалась легонька лица Накса. Накс так и не решился коснутся хозяина без его разрешения. Он лежал рядом, слушая дыхание, едва различимое сквозь треск пожара. И когда Гай перестал дышать, Накс закрыл глаза.

@темы: mad max fury road, immortan joe, nux

---

Кровь и песок

[|maXKennedy|]

Fandom: Mad Max Fury Road
Pairing: в основном, Несмертный Джо и Накс.
Re: ау на тему гладиаторов и всего такого, можно сказать, кроссовер с сериалом про Спартака.

Глава 2

Война никогда не меняется. Вот и теперь все случилось, как и многие века прежде. Опустошение, боль, кровь, чья-то победа, построенная на чужом горе и смерти. В этой войне Макс лишился своей семьи и почти потерял себя самого.
Обезумевший от горя, он был всецело поглощен одной лишь мыслью о мести и готов был вцепится в глотку врагам, как дикий пес. Но слепая ярость не всегда оказывается хорошим оружием против армии вооруженных солдат. Вместе с несколькими уцелевшими фракийцами из его поселения он был взят в плен, а затем и продан в рабство.
На протяжение долгого пути в его новое место заключения его удерживали от того, чтобы бездумно бросится на лезвия чужих мечей теплящиеся еще в груди воспоминания о жене и сыне, да мысль о том, что он сумеет за них отомстить, как только его руки освободятся от оков хотя бы на секунду.
***
- Это Накс, и он теперь один из нас, - представил надзиратель остальным гладиаторам счастливчика, которому удалось каким-то образом победить на арене, впервые взяв в руки оружие.
Слит едва не набросился на стоящего возле надзирателя юношу, но его остановил предупреждающий взгляд старого бойца. Накс посмотрел на повязку на лице Слита, на ней видны были следы крови, рана была совсем свежей и затягивалась слишком медленно. Кроме Слита никто не обратил внимания на вошедших, остальные были слишком заняты своим нехитрым ужином.
- Я не потерплю никаких разборок между бойцами, - добавил надзиратель, многозначительно посмотрев на Слита, а затем вышел.
Накс почувствовал, что самые тяжелые испытания в жизни ждут его впереди, и вчерашний бой на арене не идет с ними ни в какое сравнение.
***
- Господин, к вам прибыл легат Ливий, - доложил слуга, наделенный обязанностями домоправителя.
Легат Кассиан Ливий, старый друг ланисты, в последнее время редко посещал лудус. С тех пор, как он получил должность легата, у него совершенно не осталось времени на простые дружеские визиты, и сейчас Гай удивился внезапному гостю, который даже не предупредил о визите заранее.
Распорядившись подать вино и закуски, Сициний последовал встречать друга.
Поскольку здесь, в лудусе, их встреча была сокрыта от посторонних глаз, стоило Кассиану переступить порог, Гай поспешил обнять его., и в этих объятиях сквозила нескрываемая нежность.
- Что так неожиданно привело доблестного легата в мою скромную обитель?
- Хочу разделить с близким другом радость победы, - ответил Кассиан.
Он редко улыбался теперь, но улыбка украшала суровое, непроницаемое лицо. Гай невольно залюбовался тем, как блестят серые глаза, возле которых уже появились первые морщинки. Время летит неудержимо, а ведь казалось, еще вчера они были совсем мальчиками и беззаботно прожигали юность.
Они были совсем одни, и пользуясь моментом, Гай позволил себе коснуться рукой щеки Кассиана, провел пальцем по глубокому шраму, оставленному как память об одном из сражений, в которых легат всегда принимал непосредственное участие. Ливий был не из тех кто отсиживается в лагере, пока солдаты проливают кровь врага и свою собственную. Эта черта в нем особенно нравилась ланисте. Он еще в юности восхищался бесстрашием друга и старался хоть в чем-то на него походить, с тех пор начав учиться искусству обращаться с оружием, что не раз пригодилось ему позднее.
Кассиан накрыл его пальцы ладонью, загрубевшей от постоянных тренировок с мечом. Гай чуть подался вперед, еще мгновение, и он бы припал к губам Кассиана, если бы не услышал шаги прислуги.
- Господин, все готово к приему гостя.
- Прежде чем выпить за встречу, я хотел бы преподнести тебе подарок, - сообщил Кассиан.
- Привез мне рабынь пленниц? - поинтересовался Сициний.
- Нет, я надеюсь, мой дар окажется полезнее, чем простые рабыни. Пойдем во двор, мой подарок ждет нас у ворот.
Гай был заинтригован, чем это легат решил его порадовать? Неужели это какой-то военный трофей?
У ворот легат отдал распоряжение сопровождавшей его охране, и через мгновение перед ланистой предстал обещанный сюрприз. Это был невысокий, но крепко сложенный фракиец, закованный в кандалы. Он был облачен в одну лишь набедренную повязку, что позволяло в полной мере оценить его прекрасную физическую форму. Но особенно Сицинию понравился его взгляд. Это был взгляд дикого зверя, загнанного в клетку, но готового до последнего грызться за свободу. Такие могут стать неплохими гладиаторами, если направить их ненависть в нужное русло и заставить отречься от прошлого во имя славы и побед на арене. Да что там, из такого экземпляра мог бы выйти новый чемпион.
- Да, это превосходный дар, легат, - произнес Гай, с нескрываемым восхищением разглядывая пленника.
- Я уверен, что в твоих руках этот дикарь может стать достойным бойцом.
- Позволь мне отблагодарить тебя скромным приемом в твою честь. Кроме того мне не терпится услышать о твоих новых подвигах.
Гай отдал распоряжение своим охранником увести раба в его новую камеру, а затем пригласил Кассиана в свои покои. Вино в этот вечер лилось рекой, а рассказы легата затянулись до поздней ночи. Они встретили рассвет вместе, и единственное, о чем был повод сожалеть - что невозможно заставить всю прислугу на некоторое время исчезнуть, оставив их наедине без лишних глаз.
***
- как твое имя, раб?
фракиец молчал. он, смотрел прямо в глаза надзирателю, но в этом взгляде не было вызова, только безразличие. надзиратель словно почувствовал, что он чем-то отличается от остальных рабов, которым уготована судьба гладиаторов. в нем не было ни сломленного духа, которым отличались пленники и преступники, ни вызова, что бросали судьбе отчаявшиеся смельчаки, пришедшие в лудус по своей воле. в нем была какая то тайна, и эта тайна не из тех, что молча уносят в могилу. она раскроется, как только придет время, и это надзирателю совсем не нравилось.
- как мне тебя называть? - спросил он снова. - или ты предпочтешь, чтобы я выдумал тебе звучное имя вроде спартака?
На этот раз фракиец ответил:
- Макс. меня зовут Макс.
- Послушай меня, Макс. Меня не волнует кем ты был раньше и почему попал в этот лудус. с этого дня ты не принадлежишь больше себе. ты принадлежишь своему господину, ланисте *придумай уже фамилию*. и если тебе повезет, и ты приложишь все усилия, на какие способен, то сумеешь стать гладиатором, достойным арены ярости. если же нет - тебя живо отправят гнить на рудники.
выбор был невелик, но макса он вполне устроил. более того, из всех возможных вариантов этот был для него самым удачным. он мог просто погибнуть, не имея шансов отомстить, мог быть продан в рабство иноземцу и отправится в свое место заключения по морю, тогда его план мести сильно бы растянулся. но вместо этого оказался в лудусе близкого друга проклятого легата, а значит, чтобы отомстить, ему нужно всего лишь дождаться удобного случая во время очередного визита Ливия и быть к нему готовым.
он убьет легата, а затем доберется и до его семьи.
эта мысль будет согревать его долгими днями, проводимыми за изнурительными тренировками, и не позволит погибнуть на арене по какой нибудь нелепой случайности.
***
Получив свое законное право находится в лудусе, Накс сначала вызывал презрительное недоумение среди остальных бойцов, но с каждым днем его отчаянное рвение в тренировках заставляло их убедится, что из него рано или поздно получится достойный соперник. Так и случилось. День за днем он с раннего утра до поздней ночи проявлял больше усердия и стремления, чем любой другой боец в этом лудусе. Осознавая, что не блещет изначальными физическими способностями, Накс понимал, что ему нужно делать упор на выносливость и изворотливость. Едва ли он сможет рассчитывать на грубую силу, но зачастую именно смекалка побеждает в бою против горы мускул какой-нибудь здоровенной, но не слишком поворотливой туши. Даже надзиратель обратил внимание на редкий талант бойца применять тактику обманных маневров.
Однако долгое время Накс не выходил на арену. Едва ли он случайно повторил бы свой успех, которому был обязан исключительно везению. Свой первый бой на арене в качестве гладиатора он ждал терпеливо, и когда наконец надзиратель решил, что он готов, его сердце наполнилось яростным ликованием.
Надзиратель не ошибся в нем - даже несмотря на силовое превосходство соперника, Наксу удалось одержать победу, а так же неплохо развлечь толпу, поначалу с негодованием отнесшуюся к такому нескладному гладиатору. Первый настоящий успех не вскружил юноше голову, как опасался его наставник, напротив, Накс сосредоточился на своих промахах, которых было немало, ведь его мечтой было не просто попасть в ряды бойцов.
После той первой и единственной ночи хозяин лудуса не спешил проявлять внимание к своему новоиспеченному гладиатору. А когда в лудусе появился пленный фракиец, даже от внимания бойцов не укрывалось, с каким интересом господин наблюдает за его тренировками. Макс оказался прекрасным бойцом, способным одержать немало побед на арене. Но в отличии от других способных гладиаторов он не зарывался, не перечил надзирателю и, казалось, вообще не был заинтересован в борьбе за титул чемпиона, словно никак не хотел выделяться среди остальных. И чем больше он пытался оставаться незаметным, тем сильнее рос интерес хозяина к нему. Поначалу он наблюдал за его тренировками с балкона, расположенного над тренировочной площадкой. Затем, когда бойца стали выставлять на арену, и его победы начали приносить новую славу лудусу, господин решил, что настало время познакомиться с фракийцем поближе.
Макс вошел в покои ланисты, подозревая неладное с того момента, как надзиратель велел ему идти за ним посреди ночи. Сициний уже ждал его, и как только они остались наедине, оглядел снизу вверх тело фракийца красноречивым, едва ли не ощупывающим взглядом.
- Разденься.
Макс не пошевелился. Гай, привыкший к полной покорности как слуг, так и бойцов, не счел нужным повторять. Вместо этого он обернулся к столу, наполняя опустевшую чашу вином. В одно мгновение Макс бросился к нему, рассчитывая застать врасплох и свернуть шею. Если бы ему это удалось, у него бы появился шанс сбежать - никто не посмеет войти сюда без приказа, пока хозяин развлекается, и наверняка обшарив спальню, можно найти припрятанное оружие..
- Я напомню тебе, кто здесь хозяин! - глаза Сициния сверкнули яростью, отражая красноватый свет огня.
Клинок уперся Максу прямо в горло, в артерию. Одно движение, и ни о какой свободе, мести и прочем можно будет и не мечтать. Несмотря на свое положение господина, Гай умел постоять за себя. С ранних лет окруженный атмосферой близости сражений, поскольку лудус достался ему по наследству, он не упускал шанс получить полезные навыки. Среди его бойцов было много талантливых мечников, так почему бы не воспользоваться бесплатными тренировками? Среди интриг и заговоров всегда полезно иметь под рукой острый клинок и умение им владеть.
И сейчас Макс, наивно полагавший, что ланиста не ждет нападения и будет не способен сопротивляться, пал жертвой своей наивности. Но Сициний как будто этого и ждал. В тот момент, когда боец бросился на него, он выхватил кинжал, припрятанный в складках драпировки на стуле, и выставил руку вперед, точно туда, где через мгновение оказалось горло противника.
- А теперь - разденься, - повторил Гай.
Прикусив от стыда губу, Макс подчинился. Хотя стыд его был скорее следствием его позорно проваленного нападения, нежели боязни наготы.
- На колени.
Макс снова подчинился приказу, изо всех сил стараясь перестать думать о происходящем. Месть, сосредоточиться на мести, он сбежит отсюда и найдет своих врагов, и отомстит за смерть своих близких, а для этого он должен остаться в живых, он прикончит семью легата у него на глазах, точно так же, как..
В это время Гай обошел его, не отнимая кинжала от шеи, а затем с силой толкнул в спину, и Макс оказался стоящим на четвереньках. Он слышал шорох одежды позади себя, чувствовал холод каменного пола и лезвие возле горла.
- Ты будешь послушным, или умрешь с позором, не добравшись до Арены. Я не спущу с тебя глаз, будь уверен, так что можешь забыть о своих бессмысленных бунтарских порывах. Ты не достаточно проницателен даже для того, чтобы отличить беспомощного изнеженного патриция от противника, способного дать отпор. Да и стратег из тебя дерьмовый. Наверное, именно поэтому ты не сумел защитить то, что было тебе так дорого?
Макс глухо застонал - то ли от слов господина, то ли от того, что член Гая зашел слишком глубоко в этот момент. Всю свою проникновенную речь хозяин сопровождал резкими движениями бедер, трахая непокорного бойца. И все это время Гай держал кинжал наготове. Чем ближе он был к тому, чтобы кончить, чем плотнее металл прижимался к коже. В тот момент, когда Гай спустил, клинок проткнул кожу, и на лезвие выступили капли крови.
Переведя дыхание, ланиста вынул член, с удовлетворением замечая, что тот измазан в крови куда сильнее, чем кинжал. Теперь его ждала наполненная им чаша вина, вкус которого особенно приятен после такого чувственного акта соития. А гладиатора - бессонная ночь.
- Свободен, - произнес Сициний.
Макс поднялся на ноги, слегка пошатываясь, подобрал с пола набедренную повязку и не поднимая головы вышел из спальни. В этот момент он решил, что начнет свою месть, прикончив для начала ланисту.
***
- Слит, нам нужно поговорить наедине.
В ответ боец одарил Накса таким колючим взглядом, что об него можно было бы проткнуть палец.
- Мне не о чем с тобой разговаривать, щенок!
Хотя Накс уже мало походил на того тщедушного паренька, каким был в памятный день их драки, Слит все равно называл его щенком при любой необходимости, принуждавшей к разговору. Накс теперь перестал постоянно сутулиться и втягивать голову в плечи и к пущему раздражению Слита оказался выше него ростом, а постоянные изнурительные тренировки превратили тощее неприглядное тело в ладно сложенную фигуру. Пусть он и уступал в пропорциях другим гладиаторам, у него в преимуществе всегда была ловкость и выносливость, которых часто были лишены иные широкоплечие бойцы.
- Послушай, я нисколько не сомневаюсь, что тебе было бы предпочтительнее меня вскрыть..
Каков наглец! Сам же пришел нарываться, зная, что драки между гладиаторами категорически запрещены, да еще и накануне боя. Прямо как в прошлый раз. Слит вскочил на ноги, вставая к нему вплотную, так что их лица едва не соприкасались, еще немного, и они бы стукнулись лбами. Со стороны это выглядело как прелюдия к страстному поцелую, но на деле у Слита чесались руки придушить своего заклятого врага прямо на месте, наплевав на правила. Накс выдержал паузу, немного отстраняясь, но не отступая ни на шаг.
- Завтра нам придется вместе сражаться на арене, и ты знаешь, что это будет не тот бой, где можно положиться только на себя. У нас слишком серьезный противник, и если мы продолжим вымещать свои обиды друг на друга прямо перед ним, никто из нас живым назад не вернется.
Обиды друг на друга, это так щенок называет то, что сотворил с его лицом, вынудив вместо очередного появления на арене провести ночь в лазарете, а потом неделю менять окровавленные гнойные повязки. Может, ему тоже порвать как следует рот, чтобы знал каково это, когда вода выливается у тебя прямо через щеку.
- Я не прошу тебя забыть обо всем или простить меня - продолжал Накс, машинально сжимая кулаки на случай, если уговоры не подействуют. - Но я прошу о перемирии на время завтрашнего боя.
- Да я сам с радостью помогу Циклопу раздавить тебе ребра ногами! - воскликнул Слит.
- А потом он примется за твои собственные.
- Мне плевать! Я не для того подался в бойцы, чтобы меня поучал какой-то паршивый слуга-виночерпий!
- Как бы тебя это не раздражало, я теперь такой же боец, как и ты, - спокойно ответил Накс. - Я не буду продолжать этот бессмысленный разговор, но прошу тебя хотя бы подумать логически над тем, что я сказал.
Слиту помешал накинуться на мальчишку вошедший своевременно надзиратель.
- Вы двое! Вам завтра предстоит серьезный бой, так что кончайте шипеть друг на друга, как дикие кошки, и марш на тренировку!
***
Толпа ревела в нетерпеливом ожидании очередного сражения на арене ярости. Прошли слухи, что в этот раз в бою примет участие легенда, боец, которого никому еще не удавалось победить. На счету этого монстра были сотни чужих жизней, и лишь один гладиатор, столкнувшись с ним, сумел выжить, но не победить. Этим гладиатором был тот старый боец, который служил теперь надзирателем в лудусе Гая Сициния.
Но даже его опыта и знаний не хватило бы, чтобы хоть как-то помочь двум несчастным гладиаторам, которым предстояло выйти на арену против Циклопа.
Накс неоднократно пытался убедить Слита хотя бы попробовать тренироваться вместе перед этим боем, придумать если не план, то хотя бы какую то тактику, чтобы сражение не закончилось слишком быстро, но тоо даже слушать его не желал.
- Это ты сдохнешь на арене, а я вернусь с нее героем! - огрызался Слит в ответ.
Однако его энтузиазм заметно поубавился, когда перед ними предстал их противник во всей боевой мощи. Его рост был выше двух метров, и громадная нависшая над бойцами тень закрыла от них солнце. На мгновение повисла полная тишина над ареной, ни вздоха, ни шороха. Затем ее прорезал громкий хриплый крик. Решив, что лучшая защита, это нападение, Слит бросился на циклопа, подняв над головой клинок. Какая уж тут тактика, подумал Накс, и последовал за ним, надеясь, что привлекая внимание противника к себе, Слит хотя бы сумеет дать Наксу шанс подобраться к Циклопу сзади.
Главной ошибкой Слита была даже не самоуверенность, а его стремление урвать себе кусочек славы, доказав, что Наксу вообще не место на арене рядом с настоящими бойцами вроде него самого. Он не только отвлекал на себя внимание, мечась как молния вокруг врага и нанося удары, но и старался оттеснить Накса, то и дело подставляя его под удар.
Видя, что ни о какой попытке обьединить силы нет и речи, Накс стал держаться подальше от Слита. Но из-за хаотичности действий неуемного бойца невозможно было предсказать, в какую сторону обернется противник, чтобы не получить удар клинком вместо попытки атаковать.
С каждым ударом, проливающим кровь на раскаленный песок арены, ряды зрителей взрывались неистовыми криками. Любовь толпы изменчива. Сегодня ты с честью вышел из боя победителем, и в следующий раз тебя будут ждать одобрительные возгласы, когда твое имя обьявят с трибуны. Но стоит допустить ошибку и посметь выжить, как на тебя посыплются крики брани вперемешку с гнилыми плодами. Позор страшнее любой мучительной смерти, тем более если ставишь на кон не только жизнь. Накс взглянул в сторону трибун, где в отдалении от черни расположились ложи для знатных зрителей. Оттуда напряженно следил за ходом боя его господин.
Циклоп был прозван этим именем не за красивые глаза, а за отсутствие одного из них. Единственная серьезная травма, которую удалось нанести его удачливому сопернику, тем не менее, ничуть не мешала ему в бою. В его распоряжении по-прежнему оставалась чудовищная сила. Сокрушительные удары его мечей, казалось, способны разбить вдребезги щиты, которыми отчаянно прикрывались бойцы.
Одного желания победы здесь было недостаточно, наконец это понял и Слит. Теперь он уже не отвлекался на то, чтобы как-то мешать Наксу, все внимание ушло в защиту. Накс, не теряя времени, перешел в наступление. Теперь они оба кружили вокруг Циклопа, уворачиваясь от ударов. И пока Слит отчаянно пытался вонзить в противника свой гладий, Накс обратил внимание на то, что у врага все же есть слабое место. Из-за отсутствия глаза угол обзора существенно сокращался, поэтому Циклоп медленнее реагировал на атаки с правой стороны. Этим Накс и воспользовался. Отступая по кругу по часовой стрелке, он дождался момента, когда враг отбивал удары Слита и, улучив момент, ударил в бок.
Удар оказался достаточно сильным для того, чтобы Циклоп дернулся и обернулся, ослабляя защиту. В этот момент Слит изо всех сил полоснул его по груди. Брызги крови фонтаном вырвались наружу, блестя в лучах палящего солнца, будто россыпь гранатовых зерен. Тело циклопа упало навзничь, поднимая вокруг облако песочной пыли.
Слит и Накс замерли, оцепенело переводя взгляд с тела друг на друга. Замерла и толпа, чтобы в следующее мгновение разразится воплями восторга. Бойцы сняли шлемы, не веря своим глазам, разглядывали окровавленное тело. Сейчас они не были друг другу соперниками, их обоих захлестнула пьянящая волна восторга от одержанной победы. Накс перевел взгляд на трибуны, надеясь поймать одобрительный взгляд своего господина, что было бы слаще любого выигранного сражения.
Но взгляд Сициния был отчего-то напряжен и мрачен. Что-то пошло не так. Может, хозяин рассчитывал на более продолжительный бой, а может..
В этот момент Накс осознал, что больше не слышит радостных криков толпы. Он обернулся и увидел, в чем дело. Циклоп поднимался на ноги, словно на нем не было этих глубоких кровоточащих ран, рассекших грудь. Весь этот бой был для него всего лишь игрой, разминкой перед настоящим сражением.
Бойцы отбросили шлемы, теперь уже не было времени их надевать, и выставили вперед щиты, когда на них обрушились настоящие удары мечей врага. Как кошка, играющая с добычей, Циклоп позволял им отчаянно защищаться, с каждым мгновением теряя надежду на то, чтобы выжить.
- Отвали, - воскликнул Слит, отталкивая Накса в сторону, так что тот упал на песок. Теперь он выглядел так, словно обезумел в предчувствии скорой смерти и был готов на любое безумство. Он увернулся от пролетевшего над его головой гладия, но не успел атаковать, как мощный удар заставил его отлететь влед за Наксом.
Циклоп взревел. Его вопль скорее мог бы принадлежать мифическому существу, чем человеку. Бойцы торопливо поднялись на ноги.
- Не мешай, или я сам тебя убью! - бросил Слит замешкавшемуся Наксу и снова помчался навстречу смерти.
Ему удалось укрываться от пары ударов Циклопа, но следующий ранил его в плечо. А затем противник повалил его на спину, и если бы не подоспевший вовремя Накс, отвлекший его на себя, Слит уже не поднялся бы с песка арены.
Накс был чуть более удачлив, поскольку рассчитывал больше на внимание и ловкость, чем на бессмысленную слепую ярость атаки. Ему даже удалось ударить рукоятью гладия Циклопу в челюсть, удачно увернувшись от очередного взмаха меча. Но тот, похоже, даже не заметил вырвавшегося изо рта сгустка крови. Рыча, как животное, он оттолкнул Накса от себя, так что тот пролетел пару метров, поднимая вокруг себя клубы пыли.
Теперь его снова сменил подоспевший на помощь Слит. Хотя помощью это вряд ли можно было назвать. Его бессмысленные атаки только подставляли его самого под удар, того и гляди Накс останется один на один с этим монстром на арене.
На этот раз Слиту везло больше, он успел поймать момент и воткнуть свой меч Циклопу в бок. Враг замер, расставив руки с мечами. Его рана сейчас была полностью уязвима, и Слит вонзал лезвие все глубже, невидящим взглядом уставившись на свой клинок. Тот прорезал плоть с глухим влажным звуком, до тех пор пока не вышел с другой стороны, протыкая Циклопа насквозь. Накс даже не успел подняться с земли, все еще оглушенный предыдущим ударом, все произошло слишком быстро.
Циклоп замер, проткнутый мечом Слита. Затем закричал, брызгая кровавой слюной тому в лицо. Закричал и Слит. Ему казалось, что это крик победы. Но его возглас прервался, когда Циклоп ударил его головой в челюсть, разбивая лицо. Слит отшатнулся, глотая кровь. Теперь он осознал, что враг не только не повержен, но и единственный меч остался у того в животе.
Циклоп с диким воплем вытащил чужой меч из раны, бросив один из своих в песок, и набросился на Слита. Тому только и оставалось, что спрятаться за щитом, отступая назад. Но следующим же ударом щит был отброшен в сторону, и собственный гладий Слита полоснул его по животу с такой силой, что развернул, подставляя врагу беззащитную спину для второго удара.
По трибунам разнесся возглас разочарования, когда Слит упал на колени, чувствуя, как из живота просятся наружу его собственный кишки.
- Циклоп! - закричал в это мгновение Накс, отвлекая чудовище, тем самым не дав ему очередным ударом снести Слиту башку.
Он бросился вперед, выставив щит. Удар за ударом Циклоп отбивал его гладий, не давая себя даже ранить. А затем его щит полетел на землю, выбитый из рук.
В этот момент яркий блик солнца упал на шлем, брошенный одним из бойцов. Отражаясь от металла, солнце слепило глаза, это заметил еще не потерявший сознания Слит. От потянулся из последних сил к шлему. Теперь уже дело стоит не за победой. Если Накс проиграет, проиграет его, Слита, лудус, а этого он допустить не мог. Схватив шлем, он пустил солнечные лучи прямо в глаз Циклопу. Накс не мешкая ни секунды воспользовался этим. Он бросился на врага, целясь мечом в его единственный глаз.
На этот раз Циклоп закричал уже от боли. Ослепленный, он схватился за истекающее кровью лицо, наотмашь махая мечом. Накс в это время избегая случайного удара, полоснул его по ногам. Чудовище упало на колени. Очередной удар в живот, и гладий упал из руки противника. Накс подобрал второй меч. Циклоп стоял перед ним на коленях, истекая кровью, ослепленный и не способный больше атаковать. Накс подошел к нему и скрестил мечи возле его шеи.
- Убей! Убей! Убей! - в экстазе вопила толпа.
И тогда Накс закричал, снося башку Циклопа с плеч. Теплая кровь врага брызнула ему в лицо, он ощутил ее вкус, вкус победы. Он снова устремил свой взгляд к трибунам.
Теперь Гай смотрел на него совсем по-другому.
***
Этой ночью вино в доме ланисты лилось рекой. Не каждый день его бойцы приносили ему такую славную победу. Хотя ее немного омрачало состояние Слита, тем не менее, он остался жив. Ему понадобиться много времени, чтобы прийти в себя и встать на ноги. Возможно, его дни на арене в числе сильных бойцов для главных сражений сочтены. Но по-крайней мере, он не погиб. Слит числился на хорошем счету, публика любила его, и теперь, несмотря на столь плачевный для него исход боя, и если он не сможет больше приносить славу лудусу Сициния, его всегда можно продать другому ланисте за пару звонких монет.
Что же касается Накса.. В этот день он по праву заслужил титул героя. И сегодня он вновь мог рассчитывать на благосклонность своего господина. Теперь, спустя долгие часы тренировок, от щуплого юноши-раба не осталось и следа. Когда он вошел в покои Сициния, одетый в одну лишь повязку и бинты, перевязывающие его свежие раны, хозяин с удовлетворением заметил, как изменилось молодое тело. Пусть из-за роста он все еще выделялся на фоне остальных, широкоплечих, но зачастую низкорослых бойцов, к его рельефной груди теперь хотелось прикоснуться ладонью, выводя пальцами замысловатые узоры на коже.
Одно лишь осталось в Наксе неизменным. То преданное обожание, с которым он смотрел на господина, теперь уже не отводя напуганный взгляд, но даже оглушительная победа на арене не позволила ему добавить и капли горделивости. Для каждого бойца победа в первую очередь значила славу лудуса, безусловно, но кроме того приносила тщеславные лавры и самому гладиатору. Накс же любые заслуги и подвиги готов был принести к ногам господина, и ему не нужны были ни деньги, ни слава, ни удовольствия, открывающиеся достойным бойцам.
Только эта рука, лежащая у него на груди. Только эти капли вина из чаши, которой касались губы ланисты, и которые Накс жадно украдкой слизал. Гай снова предложил ему выпить вина, но никакое вино не пьянило так, как его прикосновения. В каждом из них чувствовались власть и превосходство, подчеркивая непостижимую разницу между ними. Еще немало крови будет пролито, прежде чем хозяин снова подпустит Накса к себе. И боец был готов проливать ее снова и снова, лишь бы иметь возможность видеть наяву то, о чем мечтал долгими ночами, пока мог лишь украдкой смотреть на хозяина, принося ему и его любовникам кувшины с вином.
Но сейчас Накс не думал ни о чем, кроме тяжести тела, прижимающего его к ложу, устеленному смятыми простынями, за которые он цеплялся дрожащими пальцами. Он вцепился зубами в свою руку, не смея кричать, чувствуя, как хозяин оставляет грубые следы на бледной шее. Эти темно-багровые цветки засосов были наградой куда более высокой, чем любые сокровища.

@темы: mad max fury road, immortan joe, nux

---

Кровь и песок

[|maXKennedy|]

Fandom: Mad Max Fury Road
Pairing: в основном, Несмертный Джо и Накс.
Re: ау на тему гладиаторов и всего такого, можно сказать, кроссовер с сериалом про Спартака.

Глава 1

- Накс, принеси еще вина! - доносится голос господина из опочивальни.
Юноша довольно хрупкого телосложения тут же вскакивает со своего места и отправляется в кладовую. Он, как и положено хорошему слуге, умеет оставаться незаметным, но при этом появляться перед господином по первому же зову.
Вот и сейчас спустя считанные мгновения он тихо входит в спальню с кувшином в руках. Замирает возле входа, старательно опуская вгляд, который так и норовит дерзко прилипнуть к открывающейся картине.
Господин снова развлекается с одним из своих любимых гладиаторов. В теплых бликах свечей блестит смуглая кожа раба-гладиатора, контрастирующая с аристократически бледной кожей господина. Хозяйская ладонь лежит поверх рельефных мышц чужого. И на обоих нет ничего, кроме небрежно накинутой господином драпировки на бедрах. пресса. Накс снова заставляет себя усилием воли опустить глаза.
Он молча дожидается команды наполнить чашу вином и так же незаметно исчезает из спальни. Только оказавшись в полумраке кухни он позволяет себе тоскливо вздохнуть. Больше всего на свете маленькому рабу хотелось бы оказаться на месте гладиатора.
Если бы у него только появился шанс доказать своему господину, что он чего-то стоит.
***
Утро следующего дня выдалось серым и прохладным. Накс занимался своими обычными делами. Из внутреннего двора лудуса доносились удары деревянных мечей, гладиаторы вяло тренировали удары друг на друге. Господин еще спал, утомившись после хорошо проведенного вечера.
Обычно когда у Накса выдавалась свободная минутка, хотя такое случалось крайне редко, он подходил к воротам, ведущим во внутренний двор и наблюдал за тренировками. Иногда ему даже казалось, что он что-то в них понимает и смог бы воспроизвести прием-другой, будь у него такая возможность. Многим юношам свойственно быть излишне дерзкими в своих мечтах.
Вот и сегодня он подошел к воротам, пристроился возле них и стал наблюдать. Новички беспомощно лупят друг друга, пользуясь отсутствием надзирателя, вместо того, чтобы усердно оттачивать приемы. Пара бойцов отрабатывают удары на манекенах. Вчерашнего фаворита господина во дворе не видно. Видимо, ему вчера перепало вина из хозяйской чаши, и он тоже позволил себе дрыхнуть в свое удовольствие, пока не вернулся надсмотрщик. Вспоминая подробности увиденного накануне в спальне, Накс сам не заметил, как вцепился в решетку ворот в бессильной злобе. Если бы только он мог выступить против одного из бойцов, не чемпиона, конечно, на это у него мозгов хватало, кого-нибудь попроще, но и не новичка, чтобы доказать, что он на что-то способен. На него бы непременно обратили внимание, и у него появился бы шанс начать тренировки, а не наблюдать за ними издалека, чтобы потом как и другие бойцы попасть на Арену Ярости и однажды, кто знает, возможно, получить титул чемпиона..
От его голубой мечты его отвлек оклик одного из бойцов:
- Эй, чо уставился?
Это был Слит. Молодой, достаточно перспективный гладиатор, уже одержавший пару побед на арене, но и стоило ему это немало. В одном из сражений противник порвал ему щеку, и половину его лица теперь занимал длинный кривой шрам. Хотя бойцов шрамы не портят, скорее наоборот придают им более устрашающий вид, иногда привлекая взгляды пресыщенных извращенных господ среди зрителей, что позволяет тому или иному гладиатору пробиться в фавориты.
Слиту это не грозило, насколько знал Накс, хозяин ни разу не вызывал его к себе посреди ночи. Но самоуверенной дерзости ему было не занимать, и сейчас он с вызовом шагнул в решетке ворот, намереваясь докопаться до слуги.
- Что, может подраться хочешь, сопляк?
Накс промолчал в ответ, хотя будь его воля, ответил бы "Да, хочу!"
- Ну давай, иди сюда! Ты же можешь!
Слит был прав, решетка отпиралась снаружи и днем была закрыта только на засов, чтобы слуги могли приносить бойцам еду, а замок запирался по ночам, и ключ от него хранили только надзиратель и хозяин.
- Да я тебя одним ударом с ног собью! - не унимался Слит. Он знал, что ему предстоит завтра снова выйти на арену, и потому был в особом боевом настроении. Подойдя к решетке вплотную, он сплюнул Наксу под ноги. - Ссышь? Ты же небось ни на что не годишься, кроме как вещи таскать да ложиться под господина! Наверное, хорошо сосешь с такими губищами?
Накс почувствовал, как в голове зашумело от прилившей крови. Что-то внутри него в этот момент сломалось, что-то, что раньше не позволяло ему подумать о своих мечтах, как о реальных целях. Словно во сне он наблюдал за собственными руками, которые тянутся к засову, медленно со скрежетом отпирают замок решетки.
- Серьезно? Бросаешь мне вызов? - немного удивленно произнес Слит, на шаг отступая от ворот.
Накс распахнул тяжелую металлическую решетку, сам не догадываясь, что в этот момент открывает себе дверь в другой, совсем чужой и неизвестный для него мир. Единственное, о чем он сейчас думал - если он нападет внезапно, возможно, у него появится шанс.
Бросившись на Слита, он действительно застал его врасплох и почти свалил с ног. Боец просто не ожидал, что этот тощий сопляк рискнет зайти внутрь, да еще и первым начать драку, поэтому он не успел увернуться. Но быстро поймал равновесие и двинул Наксу кулаком в живот. Тот упал, и Слиту показалось, что на этом драка закончится, ну или точнее превратится в избиение скулящего на песке мальчишки, но не тут то было.
Накс был похож на маленького звереныша, попавшего в западню и готового биться до последнего, будто от этого зависела не пара сломанных ребер, а вся его жизнь. Поднявшись на ноги, он снова набросился на противника.
Остальные гладиаторы к тому времени заметили, что во дворе происходит что-то необычное. Никто не пытался их разнять, но один за другим они прекращали тренировку, с любопытством глазея на сцепившихся драчунов.
Оказалось, что применять увиденные со стороны приемы на практике куда сложнее, потому что противник не жаждет помочь их отработать, и его действия совершенно непредсказуемы. К тому же Слит не на шутку разозлился от того, что какой-то сопливый слуга посмел встрять с ним в драку, да еще и довольно резво уворачивается от ударов. С каждой секундой происходящее бесило его все больше, это ж какой стыд, что он не может уложить этого щенка, да еще и на глазах у новичков. Теперь он хотел не просто выбить из него всю дурь, но и придушить собственными руками. И чем дольше тянулось это представление, тем больше становилась вероятность, что живым Накс отсюда уже не выйдет.
Накса спас обычный гвоздь, торчащий из грубо сколоченного манекена для тренировки ударов. Он торчал наружу, и когда последним героическим усилием он оттолкнул Слита от себя, тот напоролся на злосчастный гвоздь щекой и взвыл от боли. Накс, быстро вскочивший на ноги, на всякий случай отступил на пару шагов и выставил перед собой руки, чтобы отбиваться. Но нападения не последовало. Слит стоял на коленях и глухо выл, закрывая лицо руками, скозь пальцы сочилась кровь. Наверное, разбил нос или выбил зуб, подумал Накс, но это же такая ерунда, почему он не встает?
В этот момент раздался возглас надсмотрщика:
- Какого это хера здесь происходит?!
Накс испуганно обернулся. К ним быстрыми шагами двигался надсмотрщик, бывший гладиатор, а теперь и тренер молодых бойцов лудуса, которого побаивался даже тот боец, что числился на тот момент чемпионом. Быстро оценив ситуацию, он подошел к Слиту и заставил его открыть лицо.
На нем красовалась отвратительная рваная полуулыбка, из которой непрестанно хлестала кровь.
- Кто это сделал?! - взревел надсмотрщик, оглядывая бойцов, которые с нескрываемым интересном следили за развитием событий.
Все молчали, молчал и Накс, который от ужаса провалиться сквозь землю. Наконец один из гладиаторов постарше подал голос:
- Мы здесь не при чем, это сделал мальчишка слуга.
- Что?! - надзиратель решил, что это самая нелепая ложь, которую он когда-либо слышал, но потом наконец заметил присутствие здесь Накса, бледного как смерть.
- Я... я...., - пробормотал Накс, не слишком хорошо владея в данной ситуации ни своим голосом, ни тем более ораторскими навыками.
- Это правда?
-....
Надзиратель выпустил Слита и подошел к слуге. Тот даже не посмел шевельнуться, когда грубая ручища толщиной с два его запястья схватила его за горло.
- Отвечай!
- Да.. , - прохрипел Накс, чувствуя, как задыхается. - ..это правда..
- Что за херня взбрела тебе в голову, щенок?! Как теперь выставлять на арену такого красавца? Он же теперь несколько дней будет истекать кровью с завернутой в бинты мордой! Что я скажу хозяину?!
- П.. прошу про..
Наксу не дали договорить, стиснув его горло еще сильнее, и у него потемнело в глазах, еще немного, и он рухнул бы в песок без чувств. Но в это мгновение из дверей дома, ведущих во двор, появился и сам хозяин, ланиста Гай Сициний собственной персоной.
- Что случилось? Какого хрена ты тут орешь ни свет ни заря? - господин явно был не в духе, последний кувшин вина был лишним, и он с удовольствием подремал бы еще часок, если б не вопли со двора. - Зачем ты душишь моего слугу?
- Мой господин, - отозвался надзиратель, разжимая пальцы. Накс, закашлявшись, упал на колени. - Этот слуга.. Он, похоже, подрался со Слитом..
- Он ЧТО сделал? - хозяин мутным взглядом оглядывал картину происходящего, полагая, что все еще спит, уж больно нелепо все это выглядело.
- Похоже, он полез в драку с одним из ваших бойцов. И..
Тут ланиста Сициний наконец увидел Слита, истекающего кровью и уже порядком побледневшего.
- Что с ним? Ему завтра нужно быть на арене, кто додумался пустить ему кровь?
- Я боюсь, он не сможет выступить завтра.
Ланиста уже успел оценить ущерб. Да, в таком виде бойца не выставишь, а бойцов на замену у него сейчас нет. Слит не был особо ценным гладиатором, но у него был опыт, если заменить его кем-то менее подготовленным, это будет стопроцентная потеря, а этого хозяин лудуса сейчас позволить себе не мог. Однако, опыта этому идиоту, видимо не хватило, если надзиратель говорит правду, и виноват слуга. Мальчишке каким-то образом удалось сделать то, что однажды не довел до конца на арене другой гладиатор. Ему уже однажды пытались порезать рот, и на другой щеке у него красовался уродливый, но заживший шрам. Теперь же его разве что в шлеме на арену выставлять, уж больно это комичное зрелище - гладиатор с улыбкой от уха до уха.
- Ты! - обратился он к надзирателю, кивая на Слита. - Приведи это ничтожество в порядок.
Надзиратель кивнул в ответ и занялся делом. Теперь настал черед Накса. Он нервно сглотнул, чувствуя, как горящий взгляд господина пронзает его насквозь, как раскаленный клинок.
- А ты, - произнес он другим, тихим голосом, который пугал гораздо больше, чем крик. - Иди за мной.
***
Накс шел вслед за господином неслышно, как тень, но его сердце колотилось так громко, отдавая глухим стуком в ушах, что ему казалось, будто его слышно снаружи. Когда они оказались в апартаментах Сициния, отдаленных от кухни и комнат любопытной прислуги, тот развернулся и влепил Наксу такую затрещину, что тот упал на пол и счел предпочтительным оттуда не подниматься.
- Какая моча ударила тебе в голову, щенок, что ты счел возможным уродовать одного из моих бойцов?
Ох, этот тихий голос, лучше бы он кричал. Наксу было страшно представить, какая кара ждет его за этот безумный поступок. Он ничего никому не доказал, ведь ему помогла лишь случайность, но посмел посягнуть на имущество своего господина, да еще и поставить его в такую неловкую ситуацию с предстоящим сражением. Никакие оправдания ему уже не помогут, решил Накс, поэтому зажмурился покрепче и честно ответил:
- Я хотел доказать вам, мой господин, что я тоже могу быть бойцом.
Такого поворота событий Гай не ожидал. Он еще мог бы понять, если бы кто-то из бойцов начал лапать мальчишку, и тот пытался отбиваться. Насилие такого рода в лудусе не приветствовалось, для гладиаторов-победителей были доступны услуги шлюх, некоторые бойцы были не прочь позабавиться друг с другом, но трогать хозяйских слуг не смел никто. А тут оказывается, что слуга сам полез на рожон, но не остался с переломанными ребрами, а каким-то чудом вывел из строя не самого последнего бойца. Мало того, что нужно срочно искать замену, так еще и по лудусу непременно поползут слухи. Чертова прислуга всегда в курсе событий, потому что бойцы гораздо почесать языками.
- И у тебя хватает дерзости заявлять мне такое, когда из-за тебя я не смогу выставить завтра этого гладиатора на арену?!
- Вы можете выставить меня вместо него, господин!
Если секундой раньше Гай собирался предоставить надзирателю наказать сопляка за его выходку, а там уж, возможно, его можно будет только закопать, то теперь остатки его самообладания выветрились вместе со вчерашним похмельем. Он никогда еще не порол рабов собственноручно, но Наксу выпал уникальный шанс испытать весь гнев хозяина на своей шкуре.
Сициний метнулся на конюшню за хлыстом. Каждая секунда ожидания растянулась в вечность для мальчишки, прижавшегося к полу, боясь пошевелиться. Когда хозяин вернулся, ему не пришлось даже отдавать приказа, чтобы слуга стянул с себя хитон.
Мысли, одна мрачнее другой, заполняли разум Гая, синхронно с ударами, ложившимися на бледную дрожащую спину. Он помнил, сколько времени ушло, чтобы привести Слита в порядок в прошлый раз. Это ж надо, какое совпадение, дважды получить одну и ту же травму, да еще такую изощренную. Такое бывает только в идиотских сказочках или легендах, как будто это какое-то нелепое предзнаменование богов.
Ланиста никогда не отличался особой религиозностью. Он безусловно чтил главных богов и старался вовремя приносить в храм пожертвования, но излишней суеверностью не страдал. Однако сейчас эта горячечная мысль, пришедшая в таком растрепанном состоянии духа показалась наиболее логичной. Похоже, он придумал, как наказать мальчишку в полной мере.
Гай остановился и посмотрел на исполосованную спину. Разве это достойное наказание за посягательство на имущество господина? Нет, даже простая смерть не искупила бы его вины сполна. Пусть ощутит на себе весь позор, которым только может наградить освистывающая проигравшего публика на арене. Если юнец и впрямь возомнил, что может стать бойцом, нет лучшего наказания, чем перед смертью сбить с него спесь и вырвать это заблуждение с корнем.
- Так ты хочешь выйти на арену? - произнес Гай, отбрасывая хлыст.
Сейчас Накс уже не был в этом так уверен, он мог только тихонько всхлипывать от боли, впиваясь зубами в запястье, которое прикусил, чтобы не сметь кричать во время порки.
- Я предоставлю тебе такую возможность! Завтра ты выйдешь туда вместо Слита.
Мальчишка не верил своим ушам. Его мечта сбывалась, пусть и такой ценой. Но уверенность в себе таяла с каждой минутой. Слит и тот до самого конца дрался с ним как будто не всерьез, не веря, что это ничтожество может быть достойным противником, но на арене все будет иначе. И у него совсем нет времени на подготовку, не говоря уже о днях тренировок, через которые проходят новички, жаждущие впервые выйти на арену. Его мечта обернулась против него, становясь смертным приговором.
- А теперь исчезни с моих глаз и только попробуй наложить на себя руки или выкинуть что-то еще.
***
На следующий день Сициний проснулся в отвратительном настроении. Замену бойца нужно было объяснить организаторам сражения, но это все ерунда по сравнению с тем, что вместо полноценного боя зрители получат жалкую пародию. Ланиста был практически уверен, что оказавшись на арене перед вооруженным гладиатором мальчишка начнет вопить и убегать от него, превращая поединок в посмешище. Публика, конечно, любит сюрпризы, но этот выходил на редкость дерьмовым.
Однако делать нечего, пусть это и повлечет неделю-другую болтовни за спиной, у его лудуса была слишком безупречная репутация, чтобы подобная выходка могла всерьез ее испортить. Рано или поздно это превратится в неудачную шутку, не более того.
Усилием воли отставив в сторону все эти размышления, Гай вызвал к себе надзирателя.
- Тот мальчишка, слуга. Подготовь его к бою.
Редко когда на непроницаемом лице старого бойца можно было увидеть какие-либо эмоции, кроме недовольства, тем более удивление.
- Господин.. вы..
- Замолчи. У меня нет достойного бойца на замену, но это не значит, что я собираюсь избавиться от кого-то из своих недостаточно подготовленных гладиаторов. Пусть это послужит уроком все тем рабам, позволяют себе такую немыслимую дерзость, как мечты.
Надзиратель не стал больше спорить, в конце концов, хоть он и был более свободным, чем этот несчастный мальчишка, которому предстояло сегодня умереть, он попрежнему оставался слугой своего господина, и его больше заботила честь лудуса и здоровье вверенных ему бойцов.
- Слушаюсь, мой господин.
***
- Мои советы тебе не помогут, - сразу сообщил надзиратель Наксу, с равнодушием глядя на стоящего перед ним юношу, ссутулившегося, как будто пытающегося сжаться в комок и исчезнуть с лица земли. - Я не знаю, как тебе удалось подловить Слита, но бойцы на арене не будут с тобой играть, как, очевидно, имел неосторожность заиграться он сам.
Накс молчал. Все те десятки вопросов, которые он жаждал задать надзирателю, покуда все это происходило лишь в его фантазиях, разом вылетели из головы и были теперь неуместны. Он не сможет узнать, как лучше использовать тот или иной прием. Не сможет научится правильно уклоняться за какие-то считанные часы. Да что уж там, он ни разу в жизни не держал в руках даже самого простого, тренировочного гладия. Зато сегодня у него будет возможность подержать настоящий. В первый и последний раз.
- Не позорь своего господина сильнее, чем уже это сделал перед лицом его бойцов, - сказал напоследок надзиратель, - и попытайся умереть достойно.
***
Остальные гладиаторы, которым предстояло выступать вместе с ним, уже были в курсе того, что происходит. Они не пытались как-то задеть Накса, оказавшись вместе с ним перед воротами, ведущими на арену, только игнорировали его, сосредоточенные на предстоящем бое. Накс естественно попал в ряды наименее способных бойцов, андабатов, вооруженных только двумя кинжалами, которые дрались друг с другом, почти ничего не видя в своих шлемах с кривыми отверстиями для глаз. Им просто придется лупить друг друга кинжалами практически наугад, и каждый надеется, что именно он останется на ногах, когда остальные упадут, обезоруженные или тяжело раненные.
Удары сердца глухо отдавались в голове, из-за них он практически не слышал толпу, которая приветствовала высокопоставленных гостей, организаторов боев и владельцев лудусов. И когда ворота открылись, он не видел вокруг себя ничего, кроме маленького кусочка неба, видневшегося через кривое отверстие шлема.
Другие бойцы тут же бросились навстречу друг другу. Не обладая особыми искусными навыками, они надеялись выиграть время, первыми напав на соперника, размахивая кинжалом. Раздался лязг металла и первые крики, в которых было поровну ярости и боли. Накс же наоборот не торопился напороться на чужой кинжал. Оказавшись на арене, он отступил от схлестнувшихся гладиаторов. Но не тут-то было, он тут же почувствовал жгучую боль в спине и тут же дернулся вперед, придерживая шлем одной рукой, чтобы хоть что-то видеть. До него не сразу дошло, что неудачливых бойцов андабатов ради пущего веселья публики подталкивали в спину раскаленными прутьями охранники сквозь решетку арены, если те оказывались к ней слишком близко и не торопились забавлять толпу представлением.
Чей-то кинжал чиркнул прямо по шлему Накса в опасной близости от его шеи. Нельзя было больше оставаться в оцепенении, сковавшим его в первую минуту посреди арены. Как сказал надзиратель, нужно хотя бы постараться умереть достойно на Арене Ярости. Разве не этого он сам так хотел? Он уже ничего не сможет доказать своему господину и приблизиться к нему хоть самую малость, став из простого слуги кем-то большим. Накс вспомнил слова Слита, которые так раззадорили его накануне и послужили причиной его неминуемой смерти. Нет, он никогда не окажется в постели своего хозяина, ему только и перепала пару раз возможность продемонстрировать, на что способны его губы, по-женски чувственные, когда его господин был настолько утомлен, что не посылал его за любимыми бойцами.
Эта же безотчетная, отчаянная ярость нахлынула на него и сейчас. Он освободил руку, не видя больше смысла придерживать шлем, все равно это не давало возможности видеть ничего вокруг себя, и кинулся на ближайшего гладиатора.
Его неопытность, отличавшая его от других бойцов, на этот раз сыграла ему на руку. Остальные изо всех сил пытались применять хоть как-то полученные на тренировках знания, но поскольку приемами они владели одними и теми же, да и толком из использовать они не могли из-за неразберихи вокруг. Накс напротив понятия не имел о том, как правильно уклоняться или бить, и предсказать его хаотичные действия, подогреваемые безумной ненавистью ко всему миру разом, было невозможно.
Он наносил удары, то и дело успешно задевая чужую спину или ноги лезвиями кинжалов, успевая уворачиваться раньше, чем противник атакует то место, где он предположительно должен был находиться. Но такого везения хватило лишь на несколько минут. Первая серьезная рана на арене, и вот прямо ему под ноги рухнул поверженный боец, истекая липкой горячей кровью. Он спотыкается об него, падая следом, кинжал выскальзывает из руки. Пока он пытается что-то разглядеть, оружие уже попало под ноги другому гладиатору, тот не заметил его и пнул в сторону.
Новая вспышка боли пронзила его руку, на этот раз в него все же попал чужой клинок. Накс зашипел от боли и перекатился в сторону, достаточно неловко для того, чтобы умудриться сбить с ног кого-то вслед за собой. Бросаться за оброненным кинжалом не было никакого смысла, кто-нибудь настиг бы его со спины и прикончил. Оставалось только придерживать свободной рукой шлем, чтобы извлечь из потери хоть какую-то пользу.
Бои таких неопытных бойцов непредсказуемы. Они могут закончится довольно быстро, а могут, если повезет, затянутся до тех пор, пока на арене не останутся двое измотанных окровавленных гладиаторов, и публика не соизволит отпустить их прочь. В этот раз первые жертвы не заставили себя долго ждать. Чем меньше оставалось противников, стоящих на ногах, тем выше становился риск, что их опыт окажется ценнее удачливости Накса. До сих пор он не получил серьезных ран, однако с одним кинжалом он и противникам наносил меньше вреда. Краем глаза, пригнувшись, пока уворачивался от удара, он заметил, что пара бойцов из лудуса его господина уже лежат на земле. Значит, и ему осталось недолго.
Словно в подтверждение его слов на него обрушился другой гладиатор, сбивая с ног. Он был явно тяжелее Накса, и это давало ему существенное преимущество, покуда он был сверху, Накс не мог сбросить его с себя, только вслепую отбивать кинжалом удары. Он уже хотел перестать сопротивляться и просто посмотреть на небо над головой, которое по прежнему было видно в отверстия шлема, голубое, как глаза его господина..
.. как вдруг изо рта сидящего на нем сверху бойца хлынула кровь. Кто-то всадил ему кинжал прямо в шею. Накс, уже успевший распрощаться с белым светом, не торопился скидывать с себя тело и вскакивать на ноги, но тот, кто сразил его противника, уже занялся кем-то другим. Больше валяться на земле было нельзя. Он столкнул с себя мертвое тело, а потом бросился на своего случайного спасителя и с такой силой вонзил кинжал ему под ребра, что тот так и остался торчать там, когда боец упал навзничь. Только сейчас Накс заметил, что на арене осталось всего двое стоящих на ногах, одним из которых был он сам.
Это заметил и второй гладиатор, который, в отличии от Накса, не потерял ни одного кинжала, и бросился в атаку. Вынимать оружие из трупа было бы пустой тратой времени. Поднять чужое он так же не успел, а теперь противник оттеснял его от центра арены, где лежали тела и брошенное оружие. Накс отскочил в сторону. Затем еще раз, и еще. Но куда там уворачиваться, когда даже не можешь отбиваться. Клинок полоснул его по руке, потом царапнул прямо в грудь. Сквозь дырки в шлеме перед ним то и дело мелькал безликий силуэт его противника. Зрители были в восторге от происходящего - Накс просто превратился в дичь на охоте, безоружный, беззащитный, но все еще отчаянно стремившийся выжить любой ценой. Но его волновал сейчас только один единственный смотревший на него, чей взгляд он будто чувствовал на себе, такой же пронзительный, как днем раньше. Сумел ли он доказать хоть что-то своему господину, оставаясь на ногах дольше других его бойцов?
Кинжал снова задел его шлем, и он почувствовал, как чудовищно он устал. Может, просто напороться самому на чужое лезвие и прекратить эту пытку? Вызовет ли это одобрение толпы или наоборот испортит финал битвы? Но тут он отвлекся от этой сложной дилеммы, потому что ему на глаза попался его собственный кинжал, который кто-то отбил ударом в край арены. Противник вряд ли сумел его разглядеть, неистово размахивая обоими руками. Тогда Накс решился на хитрость. Он упал, будто запнулся. Это вынудило противника поменять тактику, ведь теперь цель стала ниже. Однако тот уже был уверен, что победил. Еще бы, жертва позорно отползает от него прочь, прикрывая лицо руками. Молодой гладиатор предвкушал торжество победы..
Накс торопливо шарил рукой по земле, не отводя взгляд от противника, наконец его рука легла на лезвия кинжала. Он схватил свое оружие и подпустил бойца к себе вплотную, а затем извернулся и ударил кинжалом по ноге. Режущим движением он вскрыл сухожилие и тем самым сбил противника с ног. Все произошло очень быстро, разум как будто отключился, и он снова словно наблюдал со стороны, как выбивает кинжал из чужой руки, отражает удар, бьет кулаком в незащищенный живот. Коленом прижимая гладиатора к земле, Накс перехватывает его руку и вырывает второй кинжал, а затем прижимает острие своего к чужому горлу. В тот же момент его оглушает рев толпы.
Он не разбирает слов и не знает, что делать дальше, добить бойца или оставить в живых, он просто сидит нем сверху, перепачканный своей и чужой кровью, сжимая в побелевших пальцах кинжал. Сегодня он не просто выжил на Арене Ярости. Он победил.
***
В покоях ланисты мерцают теплые огоньки свечей. Сам он сидит в своем излюбленном месте, сжимая в руке чашу с вином и наблюдает за танцующим огоньком свечи. Вино в чаше как раз заканчивается, когда к нему приводят Накса.
Их оставляют наедине. Сегодня вино господину подавал другой слуга, ведь Накс с этого дня должен был считаться мертвым. Но вместо этого он стоит здесь, живой, с наспех забинтованными ранами, и ждет решения своей участи.
- Наполни чашу снова, - произносит наконец ланиста.
Накс послушно шагает вперед, берет со столика кувшин и наполняет чашу.
- Это последний раз, когда ты наливаешь мне вино.
Накс нервно сглотнул. Значит, его все же казнят, возможно, мучительно, устроив из этого зрелищную пытку ради веселья. Мог бы просто сдаться на арене и умереть гораздо быстрее. Впрочем, победа все равно того стоила, теперь он может умереть счастливым.
- С этого дня ты станешь одним из гладиаторов и заменишь того, что не вернулся с арены. Не разочаруй меня!
Гай большими глотками осушил половину чаши, а остальное протянул застывшему с глупым выражением лица Наксу, затем поднялся на ноги.
- Выпей и иди за мной
С этими словами он направился в опочивальню. Наксу пришлось схватить чашу второй рукой, чтобы не выронить из дрожащих пальцев. Вина он никогда прежде не пил, хотя другие слуги, бывало, позволяли себе умыкнуть глоток другой, разливая его в погребе, или приносили из города кислое дешевое вино, купленное на пару сэкономленных монет. Терпкий вкус настоящего вина, которого коснулись губы хозяина, прочно привязался к ощущению победы.
Этой ночью он оказался на чистых простынях огромной хозяйской постели, ощущая тяжесть навалившегося на него господина. И Гай вколачивал его в эти простыни, глядя прямо в глаза.

@темы: я этого не писал!, mad max fury road, immortan joe, nux

---

Воскресная проповедь

[|maXKennedy|]

Fandom: Preacher AMC
Pairing: Jesse Custer x Cassidy
Re: извращения на спор, мат в церкви. и это за меня тоже напридумывали вещества.

- Тебе помочь?
- Помоги себе на хуй сходить!
-Сам проспорил, вот и не ной теперь.
Джесси подошел сзади к Кэссиди, который безуспешно пытался засунуть в себя анальную пробку, накрыл его руку своей и с силой надавил. Пробка резко вошла, и Кэссиди зашипел от боли.
- Ну бля ну зачем же вот так дерзко-то!
- Какие мы нежные! А теперь закрой рот, будь послушным мальчиком и спускайся вниз в церковь, ты же не хочешь пропустить воскресную проповедь.
- Ну нет, мы так не догова...
- Пошел!
Кэссиди ничего не оставалось, кроме как послушно подчиниться Слову и спуститься вниз. Он сел на свое привычное место - скамью в самом конце зала, только теперь он не мог удобно развалиться на ней с этим своим "ну давай, пастор, удиви меня чем-нибудь" выражением лица. Вместо этого он едва сдерживался, чтобы не начать кусать губы. По мере того, как зал заполнялся прихожанами, Кэссиди все сильнее хотелось провалиться сквозь лавку под пол и, долетев до самого ада, сгореть в адском пламени, лишь бы никогда не видеть, как Джесси занимает свое место за кафедрой и смотрит ему прямо в глаза.
Это была самая длинная из всех проповедей, которые когда-либо произносил преподобный Кастер. Когда он закончил, Кэссиди обнаружил, что все таки прокусил себе губу, пытаясь контролировать свои эмоции.
Прихожане расходились медленно, будто назло, но наконец они остались в зале вдвоем с Джесси. Конечно Кэссиди предпочел бы с последним "Аминь!" съебаться бегом на свой чердак и наконец уже подрочить. Но он не осмелился бы подняться и покинуть зал без разрешения.
Джесси нарочито медленно подошел ко входным дверям и запер их, чтобы кто-нибудь из надоедливых прихожан не вернулся за очередным идиотским советом вроде "открой свое сердце". Только потом он обратил внимание на нервно ерзающего вампира, на чьих губах сегодня в кои-то веки была не чужая кровь, а крупная красная капля его собственной.
- Ну и чего ты тут расселся?
- Мудила, - пробормотал сквозь зубы Кэссиди.
- С хуя ли ты сквернословишь в храме божьем?!
- Ну началось! - вампир закатил было глаза, но потом тут же зажмурился от боли, когда Джесси схватил его за волосы и рывком поднял со скамьи. Услышав последующий за этим возглас боли, переходящий в стон извращенного удовольствия, священник ухмыльнулся. Он притянул вампира к себе, по-прежнему крепко держа за волосы, и слизнул каплю крови из прокушенной губы. Кэссиди снова застонал и попытался отстранится, но все его вампирские силы каждый раз куда-то улетучивались перед непоколебимой силой веры преподобного Кастера.
- Ну бля... ну... отпусти меня уже!
- Опять ты материшься в моей церкви, богомерзкая ты тварь!
- Вот если б ты мне проспорил, я б тебя всего лишь в рот выебал, а не издевался бы как ты, чертов извра..
Джесси не дал ему закончить реплику, прервав ее ударом кулака по губам, отчего кровь брызнула с новой силой.
- А ну покайся в своих грехах, мудила невоспитанный!
- Да щас прям!
- На колени!
Ноги Кэссиди тут же подогнулись, и он упал на колени, теперь его рот оказался прямо напротив застежки брюк святого отца.
- Но вообще спасибо за идею.
- Охуенно блять, я что должен тебе разбитыми губами отсасывать? - воскликнул было Кэссиди, но подняв взгляд на Джесси, осекся. Глаза священника мерцали в полумраке церкви красноватым светом, не предвещая ничего хорошего. Поэтому решив не нарываться еще сильнее, Кэссиди занял свой окровавленный рот более полезным занятием, чем болтовня.
В процессе раскаяния во грехах возбуждение самого Кэссиди достигло предела, и он полез было расстегивать молнию на джинсах.
- А ну прекрати это! - голос Джесси заставил его вздрогнуть. - Тебе кто вообще разрешал дрочить в храме божьем?! Только попробуй мне тут на пол кончить, языком будешь вылизывать!
Кэссиди обиженно засопел, но член изо рта вынуть побоялся. Пришлось приберечь очередную остроумную реплику до тех пор, пока он наконец не проглотил чужую кончу пополам с собственной кровью. Джесси с садистской медлительностью застегнул ширинку, наблюдая как вампир вытирает губы тыльной стороной руки, едва не поскуливая от невозможности удовлетворить собственные желания.
- Ладно, вали отсюда!
Затем он развернулся спиной ко все еще стоящему на коленях несчастному грешнику, всем видом показывая, что полностью потерял к нему интерес. На полпути к дверям святой отец притормозил, бросая через плечо:
- Ах да, и не дрочи сегодня, ты наказан. Это тебе вместо чтения молитв, раз уж ты все равно не знаешь ни одной.
- БЛЯТЬ НУ КАКОГО?!! - раздался вопль за спиной у Джесси, когда он выходил из дверей церкви.

@темы: preacher, cassidy, jesse custer, jesse x cassidy, jessidy

---

Дым

[|maXKennedy|]

Fandom: Preacher AMC
Pairing: Jesse Custer x Cassidy
Re: пыточки, насилие. за меня это напридумывали вещества.

- Ты готов раскаяться за всю ту херню, которую натворил?!
- Да пошел ты..нгх, ну епт!
Джесси выдохнул дым в лицо Кэссиди, а затем затушил окурок об его запястье. Вампир дернулся было, зашипев от боли, но сопротивляться не мог, его руки были прикованы к кровати парой наручников. Конечно для него не составляло бы труда применить свою вампирскую силу и вырвать с мясом прутья кроватной решетки, чтобы освободить себя, но он не посмел бы этого сделать, пока прямо на него смотрят светящиеся в темноте красные глаза. Пепел от сигарет, затушенных об руки Кэссиди, мешал ранам быстро регенерировать, и он вздрагивал каждый раз когда очередной окурок касался его кожи, пока Джесси наслаждался его беспомощным видом. Сегодня он явно был намерен курить очень много.
Когда очередной тлеющий в темноте уголек горящей сигареты приблизился к его рукам, Кэссиди не выдержал:
- Не..
- Не надо было открывать свой блядский рот!
Кэссиди вздрогнул от резкого крика, инстинктивно вжимаясь в постель. Он снова попытался хоть как то увернуться, чтобы избежать очередного ожога. Нет ничего хуже ран от огня, их было сложнее всего сращивать, видимо, сказывалась природная слабость вампиров к солечному свету и огню.
- Не дергайся!
Кэссиди замер, теперь он мог только застонать от боли. Ему уже начало казаться, что эта пытка будет длится вечно. Он не особенно боялся боли, имея возможность быстро регенерировать. Но одно дело какое-нибудь там пулевое или ножевое ранение в пьяной драки, которое поначалу даже не замечаешь, увлеченный возможностью загрызть и выпить противника досуха. И совсем другое пытки, когда ты только и можешь что беспомощно скулить от боли, всецело отданный во власть своего мучителя, да еще такого, одно слово заставит тебя выколоть самому себе глаз. Ну или там сердце вырвать.
Джесси бросил очередной потушенный окурок на бетонный пол помещения, где устроил персональную исповедь для вампира, и поднялся с края кровати, послужившей для Кэссиди своеобразным распятием. Раньше, чем Кэссиди успел снова открыть рот для очередного "Не..." он оказался возле другого конца кровати и начал расшнуровывать ботинки вампира. Вот теперь пленнику стало по настоящему стремно.
Джесси стянул с него ботинки и джинсы, и теперь Кэссиди лежал прикованный к кровати в одной затасканной некогда белой майке. Не тратя времени на лишние сантименты, Джесси влез на кровать, спустил свои брюки и рывком раздвинул тощие колени вампира. Видимо жажда справедливости во имя господа так возбуждала святого отца, что его хуй уже был готов к священному возмездию. Теперь после Слова, запрещающего дергаться, Кэссиди совсем не мог сопротивляться, чтобы хоть немного отсрочить момент, когда он глухо застонал от боли, оценивая масштаб павшей на него божественной кары. Это ни в какое сравненияе ни шло со всеми теми грустными историями, о том как несчастный вампир приторговывал задницей во времена особо острой своей нищеты.
Джесси трахал его так яростно, как бог должен был бы на самом деле выебать деву Марию, чтобы та смогла породить на свет младенца Иисуса. Кэссиди едва хватало самообладания, чтобы не начать громко стонать от боли.
- Ну какого же... хуя.. без смазки? - выдавил он сквозь старательно стиснуые зубы.
- Такого, что за свои грехи нужно страдать!
В этот момент Джесси засадил настолько глубоко, что Кэссиди буквально взвыл. Крики обычно помогают чуть-чуть отвлечься от физической боли. Но ведь при таком раскладе расскаяние будет недостаточно глубоким, решил Джесси:
- Замолчи!
Стон неправдоподобно оборвался на середине, тотчас же повинуясь команде. Теперь от боли оставалось разве что задыаться. И чувствовать как впервые за долгие годы его исполненной греховными деяниями вампирской жизни глаза начинает щипать от выступивших слез.
- ТОЛЬКО! ПОПРОБУЙ! ЕЩЕ! ХОТЬ! РАЗ! ПЕРЕБИТЬ! МЕНЯ! ВО ВРЕМЯ! ПРОПОВЕДИ!
Каждое слово сопровождалось резким движением, как будто таким образом святой отец в буквальном смысле вколачивал в своего распущенного богомерзкого вампира смысл сказанного, чтоб тот получше его запомнил.
Теперь каждая секунда тянулась для него словно вечность, обездвиженный и безголосый, Кэссиди тяжело дыша смотрел в красные глаза прямо перед собой, не в силах отвести взгляд.
Эти глаза снова стали темно-карими только после того как Джесси кончил и расслабился, придавливая своего пленника к постели, чтобы перевести дыхание. Он с удовлетворением ощущал, как тело под ним колотила мелкая дрожь. Наконец Джесси слез с него, попутно замечая капельки крови на своем члене. Брезгливо поморщившись, он вытер их об майку Кэссиди и поднялся с кровати, чтобы привести себя в порядок.
- Можешь двигаться, - сказал он вампиру, подходя к изголовью кровати. - Руки сам освободишь.
Потом он склонился над Кэссиди, схватил за подбородок и заставил снова заглянуть себе в глаза. Тот нервно облизнул губы, во рту пересохло от частого дыхания, ресницы были мокрыми от слез, но с губ по прежнему не слетело ни одного матерного междометия, покуда они подчинялись еще одному Слову.
- Может так и оставим тебя немым, пиздабол?

@темы: preacher, cassidy, я этого не писал!, убейте меня!!, jesse custer, jesse x cassidy, jessidy

---

fargo au

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, fargo

---

Fargo

[|maXKennedy|]

@темы: Martin Freeman, Billy Bob Thornton, Fargo, Whiskey Tango Foxtrot, real person shipping

---

fargo au

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, fargo, au

---

fargo au

[|maXKennedy|]

Где-то в параллельной вселенной в недалеком прошлом на необъятных просторах нашей замечательной родины.

- Хочешь, я разобью для тебя окно в учительской? Просто скажи - да или нет.

@темы: martin freeman, ussr, billy bob thornton, fargo, au

---

Fargo/Mad Max Fury Road

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, fargo, mad max fury road, bullet farmer, immortan joe

---

fargo au

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, fargo

---

Fargo

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, fargo

---

Fargo

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, fargo

---

fargo au

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, american horror story, fargo

---

fargo au

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, american horror story, fargo

---

Fargo

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, fargo

---

Fargo

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, billy bob thornton, fargo, lester nygaard, lorne malvo

---

Фарго

[|maXKennedy|]

@темы: martin freeman, love/hate/tragedy, fargo

---

Самый короткий в мире слэш по сериалу Фарго

[|maXKennedy|]

Фандом: Фарго, первый сезон
Пейринг: Лорн Малво/Лестер Найгард

Ворнинг, нц 21

- Просто скажи - да или нет?
- ...да. Да... да..мм... да.. черт, да, продолжай, пожалуйста, не останавливайся!

@темы: я этого не писал!