Удачи, мещане! (с)
Fandom: Mad Max Fury Road
Pairing: в основном, Несмертный Джо и Накс.
Re: ау на тему гладиаторов и всего такого, можно сказать, кроссовер с сериалом про Спартака.
Глава 3Гая разбудил чувственный поцелуй. Он приоткрыл глаза. Над ним куполом раскинулась крона высокого ветвистого дуба, сквозь зеленые листья которого плясали солнечные лучи. А чуть правее над ним склонилось лицо Кассиана, обрамленное непослушными черными кудрями, в которых в ту пору не было ни следа седины. Джо протянул руку, ласково касаясь щеки его милого друга. Здесь, далеко от городских стен они могли не стеснятся чужих взглядов, не было нужды так тщательно скрывать, насколько близка их дружба на самом деле.
- Ты заснул, - сообщил Кассиан. - И я допил вино.
- Только рядом с тобой я могу заснуть так сладко, - с улыбкой ответил Гай.
- Странно слышать от тебя подобный романтический бред, - фыркнул Кассиан.
Он с сожалением вертел в руках опустевший сосуд. Кассиан Ливий всегда любил как следует выпить, а так же подраться. Сильнее этого была разве что его привязанность к Гаю.
- Пора возвращаться в город.
- Нужно было взять больше вина, - усмехнулся в ответ Гай.
- Дело не в вине, - ответил Кассиан, - Ты знаешь об этом не хуже меня.
- Подожди еще немного.
Гай протянул руку, касаясь плеча друга, и притянул его к себе. Запустил пальцы в длинные черные волосы, коснулся губами его губ..
- Ты опоздаешь на тот глупый прием, который устраивает твой отец, - произнес Кассиан.
- Я знаю.
Слишком уж хорошо было лежать на мягкой траве в тени деревьев в объятиях милого друга, вместо того, чтобы притворятся заинтересованным в скучных разговорах о политике и прочем, какие он был вынужден поддерживать на приемах, устраиваемых отцом. Из всего этого фарса он любил только бои гладиаторов, которые частенько проводились внутри лудуса для развлечения знатных гостей.
Как-то раз он предложил Кассиану в шутку побороться, но слишком быстро оказался сбитым с ног и прижатым к мраморным плитам пола. Впрочем, он не был против, как и сейчас, несмотря на риск явится слишком поздно и разгневать своего отца. Сейчас в его мыслях было место лишь для чужого горячего дыхания где-то возле ключицы, с которой легкомысленно сполз хитон. Если уж гнев отца неизбежен, почему бы не сохранить хотя бы приятные воспоминания о прогулке, подумал Гай, чувствуя тепло рук Кассиана уже не сквозь тонкую ткань, а на своей обнаженной спине..
..Гай проснулся, с сожалением осознавая, что этим воспоминаниям уже больше десятка лет. Вода, в которой он изнеженно задремал, уже остывала, но ему не хотелось покидать уставленную свечами ванную комнату, в которой удавалось расслабится лучше, чем в постели. Он послал слугу за горячей водой и потянулся к забытой на краю купальни чаше вина. Сон растревожил воспоминания, приукрасив их. На самом деле на прием он не успел в тот день по куда более прозаичным причинам, чем ему бы хотелось - Кассиан снова нашел себе повод для драки. Уж лучше бы все случилось, как в этом сне..
Вино и горячий воздух купальни вдвоем пьянили куда сильнее, в такие моменты стоит забраться в голову какой-то мысли, и она становится навязчивой. Но к сожалению, Гай не мог щелкнуть пальцами и материализовать возле себя своего возлюбленного друга. С тех пор, как Ливий стал легатом, пришлось забыть об их невинных романтических утехах, слишком длинны и остры были языки сплетников в округе, преувеличенные сплетни могли бы вызвать негодование сената. Поэтому ланиста глотнул еще вина и послал за своим новоиспеченным чемпионом.
Не прошло и пяти минут, как голубоглазый юноша очутился на пороге, скромно опуская взгляд на мраморные плиты. От осознания такой близости к хозяину, а так же того обстоятельства, что тот предстал перед ним обнаженным, раскинувшись поудобнее в теплой воде купальни, щеки Накса порозовели от смущения.
- Подойди сюда.
Накс сделал пару шагов навстречу и опустился на колени возле бортика купальни, продолжая отводить взгляд еще старательнее. Сон слишком распалил ланисту, и сейчас несмотря на мутность воды и приглушенное освещение нескольких свечей, это было хорошо заметно. Оттого боец и краснел смущенно, отчаянно отворачиваясь от хозяина.
- Почему ты отвернулся?
Сициний был уже не молод, да и в юности не отличался такой стройностью и подтянутостью, которой мог похвастать его приятель Кассиан. Но Накса ничуть не отталкивал вид его округлого живота. В куда большее смятение его приводили обнаженные колени господина, выглядывающие из-под воды. Он нервно сглотнул, представляя, как мечтал бы коснуться их кончиками пальцев или поцеловать. Такие ужасные мысли были непозволительны ни для раба, которым он некогда был, ни даже для гладиатора. Разве что для чемпиона..
- Тебе не нравится на меня смотреть?
- О нет, господин, - поспешно отозвался Накс, проклиная себя за то, как предательски дрожит его голос.
- Разденься.
Накс повиновался. Он торопливо скинул с себя свою незамысловатую одежду в виде набедренной повязки и едва удержался от того, чтобы прикрыться руками, чтобы только не демонстрировать хозяину, насколько ему на самом деле нравится на него смотреть.
Гай протянул руку и схватил Накса за запястье, заставляя присоединится к нему, опустившись в воду купальни. Его забавляла эта непосредственная искренняя невинность бойца. Другие, кого он укладывал забавы ради в свою постель, принимали это как должное, их мнение не играло роли, но и никакого трепета перед хозяйской наготой они не испытывали. Этот же мальчишка краснел, вздыхал и кусал губы, будто перед ним не господин, позвавший его для утехи между делом, а первая любовь юных лет, которую страшно даже коснутся пальцем. Зато пальцы Гая не теряли времени, оказавшись во рту у Накса. Накс закрыл глаза, теперь он уже не мог скрывать собственное желание.
Ланиста привлек его ближе, заставляя сесть к себе на колени. В таком положении желание обоих уже не являлось ни для кого секретом. Накс опирался руками о бортик купальни, положив их по обе стороны от Сициния, пока тот положив свои широкие ладони на его бедра, медленно, за неимением смазки, входил в него.
Накс так впивался пальцами в мрамор, что белели костяшки. Страшнее всего ему было от мысли, что в такой позе от этой чрезмерной близости, от этих горячих рук на себе он кончит раньше господина. Несмотря на боль от проникновения в воде, он чувствовал, что сдерживаться все тяжелее, и сам не заметил, как прикусил разбитую накануне губу, так что капля крови стекла на подбородок.
Когда Гай притянул его к себе, насаживая на член поглубже, и слизнул эту каплю крови, Накс кончил, хрипло застонав. Его тело обмякло от напряжения, теперь у ланисты складывалось ощущение, что у него в руках тряпичная кукла, но это не уменьшало его желание, скорее наоборот. Когда ланиста и сам дошел до предела, Накс лежал в его объятиях, едва ли не обнимая за шею и уткнувшись в щеку лицом.
***
Вести о победе над Циклопом быстро разнеслись по городу, облачая Накса в славный венец победителя. Конечно, если бы не Слит, он бы остался истекать кровью на песке вместо одноглазого монстра, но толпа не помнит имен тех, кого выносили с арены на носилках.
В лудусе царило оживление. В честь чудесной победы был устроен настоящий пир. Теперь Накса чтили, как своего собрата по оружию, и никто уже не пытался язвить над тем, как он попал в ряды гладиаторов благодаря случайности. Не радовался вместе с другими этой победе только Слит. Ему предстояли долгие дни, если не недели, мучительного выздоровления. Еще никогда он так не жаждал снова выйти на арену, доказать свое превосходство, как теперь, когда было невозможно угадать, сумеет ли он встать на ноги.
Не был рад его победе и прежний чемпион. Это был тот самый гладиатор, которого в тот памятный вечер застал Накс в покоях ланисты. Никто не помнил, каким было его имя, когда этого пленного галла выкупили в лудус, но с первых же дней пребывания здесь за ним закрепилось другое имя, Фурия. Его занимала менее возвышенная сторона победы, чем слава и благосклонность господина. Победа приносила гладиаторам несколько звонких монет, и со временем у достойного бойца появлялся шанс выкупить свою свободу. Чем сложнее и опаснее бой, тем больше выгода. И если теперь лавры чемпиона достались этому маленькому выскочке, придется снова довольствоваться посредственными сражениями, а возможность покинуть наконец эти стены становится все дальше. За стенами лудуса его ждала не только свобода. Его ждала его молодая беременная жена.
Не пил со всеми в этот вечер и Макс. Он как всегда сидел в стороне, с мрачным видом вглядываясь в ночное небо. Слишком долго он ждал своего шанса отомстить, и этот шанс становился все призрачнее. Устроить побег в одиночку было практически невозможно. С ночи до зари стража вела неусыпное наблюдение за лудусом. Как ни искал он лазейки в виде спящего стражника, похоже, ланиста не скупился в оплате, и ни один солдат не отлынивал от обязанностей. Еще более невыполнимой задачей казалось раздобыть ключи от ворот. Как ни пытался Макс придумать план, любой состоял целиком из слабых мест и недочетов.
***
Утро после знаменательного боя принесло много разных новостей. Для кого-то это были радостные новости, для кого-то горькие.
Сон ланисты прежней ночью можно было счесть вещим - утром гонец доставил ему известие о том, что легат одержал очередную победу и желает разделить свой триумф со старым другом, отметив это радостное событие шумным пиром в его лудусе, включая гладиаторские бои для развлечения, как когда-то случалось на приемах у отца Сициния
Ланиста тут же отдал необходимые распоряжения для подготовки к празднику. В качестве боя можно было бы продемонстрировать легату успехи подаренного им пленника. Пусть Макс не испытывал особого энтузиазма на арене, боец он был неплохой. Нарядить его в парадный гладиаторский доспех - и будет выглядеть вполне достойно, несмотря на его угрюмую морду. Против него Гай решил выставить прежнего чемпиона, Фурию, и отдал распоряжения надсмотрщику подготовить бойцов.
Вместе с новостью о предстоящем демонстрационном бое надзиратель принес Фурии и дурные вести. Утром ему доставили письмо о том, что жена гладиатора больна. Беременность проходила с осложнениями, и ей угрожали если не смерть, то потеря ребенка. Надзиратель не являл собой верх чуткости, поэтому не стал откладывать плохие новости до конца приема. Напротив, это могло оказать давление и заставить Фурию проявить себя, чтобы заслужить благосклонность хозяина. Тогда, возможно, тот подкинет пару монет на хорошего лекаря для жены.
Однако реакция бойца оказалась прямо противоположной. Слишком мало времени было в его распоряжении, и победа мальчишки в том легендарном бою отбросила его еще дальше. А теперь он даже не может быть рядом со своей возлюбленной, вместо этого он вынужден биться с этим нелюдимым животным на потеху гостям, чтобы заработать жалкую подачку на врача, который непременно окажется шарлатаном или попросту не станет тратить силы на помощь бедной девушки без знатного происхождения. Эта новость сводила Фурию с ума. Остаток дня он провел в одиночестве сидя на краю скалы, куда выходила одна из сторон тренировочного двора, лишая возможности сбежать, но открывая чудесный вид с горы, где располагался лудус, на раскинувшиеся внизу окрестности.
Здесь и застал его под вечер Макс. Его тоже взбудоражила новость о визите легата. Этот показушный бой мог дать ему неплохой шанс. И, похоже, теперь у него мог появится союзник.
Макс был не силен в душевных разговорах, да и вовсе испытывал некоторые проблемы с коммуникабельностью, поэтому первой его фразой, обращенной к опечаленному горем гладиатору было:
- Эй!
Фурия не обернулся. Тогда Макс подошел ближе и опустился рядом с ним на пыльные камни. Закатное солнце озаряло окрестности мягким теплым светом, отбрасывая позади них контрастные голубоватые тени. За шумом поздней тренировки никто бы не разобрал слов их разговора.
- Эй! - повторил Макс, привлекая к себе внимание. - Сочувствую тебе.
Фурия наконец оторвал взгляд от линии горизонта и непонимающе уставился на того, кто так бесцеремонно вторгался в его мысли. Этот молчун себе на уме никогда ни с кем не пытался заводить дружбу, с чего это вдруг он так проникся сочувствием к его проблемам? По его виду вообще сложно было сказать, что у него могла бы быть семья, привязанности, простые человеческие чувства.
- Ты? Что тебе нужно? Пришел убедится, что я не испорчу этот показательный бой перед лицом легата? Не волнуйся, это мой единственный шанс заработать и как-то помочь жене.
- Нет.
Некоторое время они молчали. Макс не знал, как сформулировать свою мысль, а Фурии было наплевать, что могло бы значить это короткое неуместное отрицание. Наконец Макс произнес, старательно выбирая слова:
- Это не единственный шанс. Есть другой.
Фурия молчал.
- Ты хочешь быть рядом с ней, но он тебя не отпустит.
Боец нахмурился. Он и не думал, что ему дадут возможность встретится с женой, привезти ее сюда было бы равносильно убийству, а его едва ли выпустят за пределы лудуса даже под охраной, ведь если он увидит ее, свою Ангхарад, он не вернется обратно.
- Ты можешь сбежать.
Гладиатор перевел взгляд на Макса. Он не понимал, говорит ли тот всерьез. Похоже, что говорил.
- У меня есть план, но я не смогу сбежать один.
- Ты что, рехнулся? На приеме будет втрое больше охраны, в том числе люди легата, даже если ты порешишь парочку солдат, это не поможет тебе покинуть лудус.
- Нам нужен заложник.
- И кого же ты предлагаешь схватить?
- Легата.
- Да ты точно рехнулся. Не думаешь же ты, что это так просто, как будто он какой-нибудь вялый толстый римский патриций, и не окажет тебе сопротивления.
- Зависит от того, сколько он выпьет.
- Ты понимаешь, что твой план обречен на провал, а нас потом схватят и казнят? Как это поможет мне и моей возлюбленной?
- Если не решишься, она умрет вдали от тебя.
Фурия помолчал, взвешивая все за и против. По сравнению с тем, что ждало его в лудусе, это действительно было его последним шансом что-то исправить. Он сам был виноват в том, что разлучился с семьей, сколько бы он ни сражался, ему еще слишком далеко до возможности освободить себя и выкупить свободу. Сейчас у него появился шанс на искупление, и подталкиваемый своим горем, он рискнул согласится.
***
Подготовка к торжеству шла полным ходом. Танцовщицы, угощение, фалернское вино. И конечно долгожданный бой гладиаторов, облаченных по такому случаю в парадные доспехи. Несмотря на то, что бой был чистым представлением, до первой крови, мечи бойцов были настоящими, иначе какое же это зрелище, сопровождаемое стуком деревяшек, вместо лязга металла.
Макс был спокоен накануне предстоящего побега, Фурия же наоборот. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри него кипел котел смешанных чувств. Он не жалел о принятом решении, но исход был настолько непредсказуем. Сначала Макс относился к нему лишь как к части своего плана, недостающей детали, которая позволяла ему осуществить план мести. Вместе с гибелью семьи он потерял способность испытывать какие-либо чувства, кроме жажды мщения. Но глядя на то, как боец страдает от близости потери того, что потерял Макс в огне войны, он не мог оставаться равнодушным.
Одного простого касания рукой о плечо хватило, чтобы лавина смешанных эмоций прорвалась наружу сквозь маску самообладания. Фурия не произносил ни слова, но его взгляда, обращенного к Максу хватало, чтобы разглядеть и боль, и страх, и отчаянную решительность. И благодарность. Макс протянул руку, Фурия схватил его ладонь, и этим рукопожатием они приняли молчаливое согласие. Теперь отступать уже некуда, следующей ночью им предстояло сражаться до конца.
***
- Как никогда я рад приветствовать легата в своем скромном лудусе!
Гай шагнул навстречу гостю, раскинув руки для объятий. На публике их приветствие было ничем иным, как простым рукопожатием старых друзей, обычное дружеское объятие, касание рукой плеча. Но стоило им уединится под предлогом несуществующего важного разговора, Гай прижался к своему другу совсем по другому, скрестив руки за спиной и прижавшись щекой к щеке. Обычно легат всегда сдерживал свои прежние чувства, прекрасно понимая их тщетность теперь, когда обстоятельства сложились против них. Но сегодня он испытывал такую тоску, что пренебрег опасностью быть замеченными болтливыми слугами. Что-то тревожило его, был ли это тот сон, или что-то другое. Ему показалось, что он обнимает Кассиана сегодня в последний раз. Легат словно разделял переживания друга, и вместо того, чтобы отстранится, обнял его в ответ. Вокруг не было ни надоедливых слуг, ни охраны, сейчас они были предоставлены только друг другу. Должно быть, сон и вправду был вещим, подумал Гай, когда Кассиан поцеловал его, тем же собственническим жестом, что и раньше, положив ладонь на затылок, чтобы прижать к себе покрепче.
***
Вино превращало заглушаемые прежде чувстсва в невыносимую пытку. Сициний ловил себя на том, что не слушает, о чем говорят гости, а только лишь неотрывно наблюдает за легатом. Ах, если б можно было выгнать всех слуг прочь вместе с этими вынужденными гостями, скучными до смерти разговорами, которые он ненавидел еще в юности. Легат, похоже, разделял его страдания - сегодня он пил больше обычного.
Наконец настало время сменить душные апартаменты с ярким светом многочисленных свечей на полумрак и прохладу вечернего воздуха под открытым небом. Гости вышли на балкон, чтобы посмотреть на представление.
Гладиаторы выстроились в два ряда, образуя собой подобие арены. Среди них был и Накс. Он не понимал, почему хозяин не выставил его на этот бой, но спорить не смел, видимо, на это были какие-то причины, которые не понять простому бойцу. Надзиратель представил гостям бойцов, которым предстояло биться друг с другом.
Начался бой. Прежде Макс никогда не тренировался против бывшего чемпиона. И был застигнут врасплох скоростью его атаки. Каждый из них понимал, что бой ведется не всерьез, а для них и вовсе только до условного сигнала, когда настанет время для исполнения их отчаянного плана. Но никто не отнимал у них внезапный азарт драки с достойным соперником.
Сбитый с ног в пыль и получивший царапину на щеке, Макс подумал, что такого бойца, как Фурия, лучше держать в союзниках, чем во врагах. Справляться с маневрами ему помогали только его физические навыки, ловкостью он не отличался и в боях всегда полагался только на силу удара. С Фурией такие шутки не проходили, не зря боец совсем недавно был чемпионом лудуса. Кроме отточенных приемов в его арсенале была точность и у умение безошибочно предсказывать действия соперника.
Макс не мог с уверенностью сказать, окончился бы этот бой в его пользу, если б был настоящим. Но в этот раз ему не суждено было это узнать, пришло время осуществлять их план. Фурия закрылся щитом, присев на колено, будто загораживаясь от удара. Тем самым он дал Максу возможность использовать щит, как опору, чтобы разбежавшись, оттолкнуться от него ногами и допрыгнуть до нижней перекладины балкона, чтобы минуя стражу добраться до гостей.
Все произошло так быстро, что ни опьяневшие гости, ни стража не успели среагировать мгновенно. Схватившись за перекладину одной рукой, Макс рванул вверх, не выпуская из другой меч. Одно мгновение, и он уже лицом к лицу с ненавистным легатом. Кассиан выронил из рук чашу с вином, когда прямо перед ним возникло перекошенное от ярости лицо плененного им варвара, чью семью он безжалостно перебил. Этот животный блеск в глазах мог напугать даже такого закаленного воина, как легат Ливий.
Смахнув с себя оцепенение, легат быстро взял себя в руки и выхватил меч, с которым не расставался даже на приеме, будучи облаченный в парадные доспехи по случаю торжества. Гости в панике бросились в стороны, стража внизу поспешила к своему господину, но тут настал черед Фурии. Не теряя время он поднял меч и бросился на стражников, обращенных к нему спиной. Теперь у них появился настоящий шанс на побег.
Остальные гладиаторы замерли, им сложно было поверить в реальность происходящего. Далеко не все попали сюда по своей воле и жаждали рисковать жизнью на потеху знатных граждан, но никто не помышлял о побеге. А теперь, видя, как Фурия пронзает глотки стражникам одному за другим, бойцы почувствовали вкус запретной крови - крови тех, кто распоряжался их жизнями все это время. Фурия будто чувствовал смятение в рядах своих собратьев, обернувшись, он воскликнул:
- Убейте их! Убейте их всех!
Пара бойцов тут же откликнулась на этот призыв, бросаясь к телам стражников, чтобы подобрать их мечи. Гости бежали с балкона в дом, как напуганные крысы с корабля, в лудусе воцарилась суматоха. Пока остальные солдаты спешили во двор, чтобы прекратить это восстание, пока оно еще не успело принести слишком много жертв, все больше гладиаторов, опьяненных внезапной близостью свободы и жажды мести, бросались в атаку.
Бросился вперед и Накс, но не для того, чтобы резать стражников. Там, на балконе, где шел отчаянный поединок между легатом и Максом, он видел своего господина, видел, как тот схватился за лицо, как кровь стекает между его пальцев.
Когда Макс набросился на Кассиана, Гай забыл, что у него нет под рукой даже кинжала, только слепой страх потерять близкого друга, который заставил его схватить гладиатора за руку, останавливая меч в опасной близости от горла легата. Максу было не до того, он ударил Сициния по лицу, разбивая его рукоятью меча. Эта задержка стоила ему хорошей дыры в боку, которую успел прорезать меч Ливия. Но несмотря на умения легата, разница в возрасте и вино брали свое. Ему с каждым ударом было все сложнее парировать атаки гладиатора. Он отступал внутрь дома.
Накс бросился в дом ланисты. Ему не было дела до легата, но за хозяина он готов был биться до конца даже против тех, кого считал своими братьями.
Гай с трудом поднялся на ноги, сбитый с ног ударом по лицу, сплевывая кровь. Нужно было спешить, добраться до оружия, прикончить этого мерзавца. Но в тот момент, когда ланиста застал сражавшихся, Максу удалось выбить меч из руки легата. Гай не успел добраться до взбунтовавшегося бойца, чтобы снова перехватить его руку, когда клинок пронзил горло Кассиана, разбрызгивая вокруг фонтан густой горячей крови. Обезумев от горя, Гай бросился на врага с голыми руками, что едва не стоило ему жизни. Ударив наотмашь, Макс оставил глубокий порез, лезвие прорезало тонкий хитон и глубоко полоснуло кожу на животе. Гай упал на колени.
Наверх уже спешила стража, и Макс бросился в выходу. Как бы ни была велика его жажда отомстить и ланисте, сначала стоило разобраться с охраной.
Солдаты, спешившие наверх, оказались в ловушке. Макс дрался, как дикое животное, и пока стражники надеялись окружить его и взять численностью, за ними подоспели другие гладиаторы, жаждавшие свободы и крови. Когда меч последнего стражника упал на мраморный пол возле расползающейся лужи крови, Макс встретился взглядом с Фурией. Тому удалось сегодня уложить немало римских солдат, и он по-прежнему стоял на ногах и был невредим. Его глаза блестели огнем триумфа. Им все-таки удалось. При помощи других бойцов не составит труда прикончить оставшуюся стражу и убраться отсюда раньше, чем кто-то успеет вызвать подкрепление.
- Поспеши к жене, - произнес Макс, глядя на своего случайного соратника.
- А ты? Ты ведь тоже уходишь?
- Да. Позже.
Фурия кивнул. Похоже, Макс был одиночкой, которому не нужно было искать союзников после побега. Что ж, они больше ничего друг другу не должны. Макс кивнул в ответ, словно прощаясь. Фурия развернулся и поспешил прочь. Макс собирался вернутся в покои ланисты и нанести последний удар, но не успел.
- Ты! Ты предал своего господина и опозорил честь своего лудуса! - закричал Накс, искренне не понимая, что не устраивало пленника в судьбе доблестного гладиатора. Он добрался сюда слишком поздно, отбиваясь от стражников, до которых ему не было дела, потому что случайно оказался по другую сторону баррикад. Боец набросился на Макса, обрушивая на него такой поток яростных ударов, что тому пришлось отступить. Он едва не упал, наткнувшись спиной на высокий металлический подсвечник, опрокинув его.
Против неистовства Накса у него была его физическая сила, и каждого из них подогревала жажда мести. Справившись с неожиданностью обрушившихся на него ударов, Макс наконец удачно парировал их и попытался засчет силы сбить противника с ног. Накс, казалось, вообще не замечал чужой атаки. Очередной маневр рассек Максу руку. Но он не мог просто так сдаться прихвостню ненавистного ланисты, не успев даже убедиться, что его враг мертв.
Отразив очередную атаку, Максу удалось поймать момент и ударить Накса в живот. Тот замешкался и едва успел увернутся от лезвия гладия, скользнувшего по его шее. Одной жажды мести мало, чтобы победить сильного противника, нужно что-то еще.
Нужен отвлекающий маневр. Накс отбил удар, принимая оборонительную позицию, и одновременно оглядывая помещение возле лестницы. Отступать назад было бы чревато упасть на ступеньках и свернуть шею. А вот позади Макса он увидел то, что вполне могло бы послужить ловушкой. Когда тот уронил подсвечник, свеча упала прямо на драпировки, и они уже начали гореть.
Накс начал наступать, чтобы заставить противника шагнуть ближе к огню. С каждым ударом, стоившим немалых сил бойцу, уступавшему в габаритах своему врагу, Макс оказывался все ближе к открытому пламени. И когда наконец оно лизнуло его обнаженную икру, зашипел от боли. Секунды, на которую от обернулся, чтобы отскочить в сторону, хватило, чтобы оставить глубокий порез на его руке, сжимающей меч.
Порезанная рука Макса стала скользкой от крови. Теперь шансов обезоружить его стало больше. Накс вспомнил, как надзиратель рассказывал ему о приеме, спасшем ему однажды жизнь на арене. Макс не был слишком увлечен премудростями гладиаторской борьбы, ему хватало навыков, полученных на войне, и сейчас это могло сыграть против него. Ему был незнаком прием, которым воспользовался Накс, сделав его на мгновение достаточно уязвимым для того, чтобы выбить меч. Следующий удар пришелся ему по ключице, прорезая кожу. А последний проткнул горло насквозь. Накс не стал вытаскивать гладий из шеи поверженного врага, теперь в этом не было нужды. Он бросился в покои Сициния.
Он увидел своего хозяина лежащим на полу в луже крови. Слишком долго он возился с этим проклятым мятежником, слишком глубока оказалась рана. Накс упал возле него на колени. Гай еще дышал, но сознание покидало его. Накс хотел бросится за помощью, но кто бы стал слушать его, гладиатора, одного из тех, кто учинил этот мятеж. Да и остался ли там внизу хоть кто-то. Шум и крики мятежа стихли, теперь единственным звуком, который мог расслышать Накс, был тихий, но с каждой секундой нарастающий треск пожара. Огонь с драпировки перекинулся на деревянный стол, оттуда на занавес, отделявший проход к лестнице от внутренних покоев.
Накс боялся прикоснутся к своему господину, чтобы не сделать ему хуже, поэтому лег возле него на пол, с ужасом вглядываясь в побледневшее лицо. Гай приоткрыл глаза.
- Где он?..
- Мертв.
Ланиста не мог предположить, что мальчишка окажется ему настолько предан. Даже манящая свобода не заставила его бежать прочь следом за дорвавшимися до нее бойцами. Он протянул руку, коснувшись лица Накса. Большие синие глаза были похожи на бездну, полную отчаяния. А между тем пламя разгоревшегося пожара прекидывалось на драпировки внутри зала, и языки пламени отражались в этих глазах теплыми рыжими бликами.
- Уходи, - произнес Сициний. - Ты теперь тоже свободен.
Он поморщился от боли, глухо застонав. С каждой каплей крови, вытекающей из раны, утекали и секунды, оставшиеся ему до того момента, как он предстанет перед богами.
- Мне не нужна такая свобода.
Гай закрыл глаза. Его рука ослабла, но все еще касалась легонька лица Накса. Накс так и не решился коснутся хозяина без его разрешения. Он лежал рядом, слушая дыхание, едва различимое сквозь треск пожара. И когда Гай перестал дышать, Накс закрыл глаза.
Pairing: в основном, Несмертный Джо и Накс.
Re: ау на тему гладиаторов и всего такого, можно сказать, кроссовер с сериалом про Спартака.
Глава 3Гая разбудил чувственный поцелуй. Он приоткрыл глаза. Над ним куполом раскинулась крона высокого ветвистого дуба, сквозь зеленые листья которого плясали солнечные лучи. А чуть правее над ним склонилось лицо Кассиана, обрамленное непослушными черными кудрями, в которых в ту пору не было ни следа седины. Джо протянул руку, ласково касаясь щеки его милого друга. Здесь, далеко от городских стен они могли не стеснятся чужих взглядов, не было нужды так тщательно скрывать, насколько близка их дружба на самом деле.
- Ты заснул, - сообщил Кассиан. - И я допил вино.
- Только рядом с тобой я могу заснуть так сладко, - с улыбкой ответил Гай.
- Странно слышать от тебя подобный романтический бред, - фыркнул Кассиан.
Он с сожалением вертел в руках опустевший сосуд. Кассиан Ливий всегда любил как следует выпить, а так же подраться. Сильнее этого была разве что его привязанность к Гаю.
- Пора возвращаться в город.
- Нужно было взять больше вина, - усмехнулся в ответ Гай.
- Дело не в вине, - ответил Кассиан, - Ты знаешь об этом не хуже меня.
- Подожди еще немного.
Гай протянул руку, касаясь плеча друга, и притянул его к себе. Запустил пальцы в длинные черные волосы, коснулся губами его губ..
- Ты опоздаешь на тот глупый прием, который устраивает твой отец, - произнес Кассиан.
- Я знаю.
Слишком уж хорошо было лежать на мягкой траве в тени деревьев в объятиях милого друга, вместо того, чтобы притворятся заинтересованным в скучных разговорах о политике и прочем, какие он был вынужден поддерживать на приемах, устраиваемых отцом. Из всего этого фарса он любил только бои гладиаторов, которые частенько проводились внутри лудуса для развлечения знатных гостей.
Как-то раз он предложил Кассиану в шутку побороться, но слишком быстро оказался сбитым с ног и прижатым к мраморным плитам пола. Впрочем, он не был против, как и сейчас, несмотря на риск явится слишком поздно и разгневать своего отца. Сейчас в его мыслях было место лишь для чужого горячего дыхания где-то возле ключицы, с которой легкомысленно сполз хитон. Если уж гнев отца неизбежен, почему бы не сохранить хотя бы приятные воспоминания о прогулке, подумал Гай, чувствуя тепло рук Кассиана уже не сквозь тонкую ткань, а на своей обнаженной спине..
..Гай проснулся, с сожалением осознавая, что этим воспоминаниям уже больше десятка лет. Вода, в которой он изнеженно задремал, уже остывала, но ему не хотелось покидать уставленную свечами ванную комнату, в которой удавалось расслабится лучше, чем в постели. Он послал слугу за горячей водой и потянулся к забытой на краю купальни чаше вина. Сон растревожил воспоминания, приукрасив их. На самом деле на прием он не успел в тот день по куда более прозаичным причинам, чем ему бы хотелось - Кассиан снова нашел себе повод для драки. Уж лучше бы все случилось, как в этом сне..
Вино и горячий воздух купальни вдвоем пьянили куда сильнее, в такие моменты стоит забраться в голову какой-то мысли, и она становится навязчивой. Но к сожалению, Гай не мог щелкнуть пальцами и материализовать возле себя своего возлюбленного друга. С тех пор, как Ливий стал легатом, пришлось забыть об их невинных романтических утехах, слишком длинны и остры были языки сплетников в округе, преувеличенные сплетни могли бы вызвать негодование сената. Поэтому ланиста глотнул еще вина и послал за своим новоиспеченным чемпионом.
Не прошло и пяти минут, как голубоглазый юноша очутился на пороге, скромно опуская взгляд на мраморные плиты. От осознания такой близости к хозяину, а так же того обстоятельства, что тот предстал перед ним обнаженным, раскинувшись поудобнее в теплой воде купальни, щеки Накса порозовели от смущения.
- Подойди сюда.
Накс сделал пару шагов навстречу и опустился на колени возле бортика купальни, продолжая отводить взгляд еще старательнее. Сон слишком распалил ланисту, и сейчас несмотря на мутность воды и приглушенное освещение нескольких свечей, это было хорошо заметно. Оттого боец и краснел смущенно, отчаянно отворачиваясь от хозяина.
- Почему ты отвернулся?
Сициний был уже не молод, да и в юности не отличался такой стройностью и подтянутостью, которой мог похвастать его приятель Кассиан. Но Накса ничуть не отталкивал вид его округлого живота. В куда большее смятение его приводили обнаженные колени господина, выглядывающие из-под воды. Он нервно сглотнул, представляя, как мечтал бы коснуться их кончиками пальцев или поцеловать. Такие ужасные мысли были непозволительны ни для раба, которым он некогда был, ни даже для гладиатора. Разве что для чемпиона..
- Тебе не нравится на меня смотреть?
- О нет, господин, - поспешно отозвался Накс, проклиная себя за то, как предательски дрожит его голос.
- Разденься.
Накс повиновался. Он торопливо скинул с себя свою незамысловатую одежду в виде набедренной повязки и едва удержался от того, чтобы прикрыться руками, чтобы только не демонстрировать хозяину, насколько ему на самом деле нравится на него смотреть.
Гай протянул руку и схватил Накса за запястье, заставляя присоединится к нему, опустившись в воду купальни. Его забавляла эта непосредственная искренняя невинность бойца. Другие, кого он укладывал забавы ради в свою постель, принимали это как должное, их мнение не играло роли, но и никакого трепета перед хозяйской наготой они не испытывали. Этот же мальчишка краснел, вздыхал и кусал губы, будто перед ним не господин, позвавший его для утехи между делом, а первая любовь юных лет, которую страшно даже коснутся пальцем. Зато пальцы Гая не теряли времени, оказавшись во рту у Накса. Накс закрыл глаза, теперь он уже не мог скрывать собственное желание.
Ланиста привлек его ближе, заставляя сесть к себе на колени. В таком положении желание обоих уже не являлось ни для кого секретом. Накс опирался руками о бортик купальни, положив их по обе стороны от Сициния, пока тот положив свои широкие ладони на его бедра, медленно, за неимением смазки, входил в него.
Накс так впивался пальцами в мрамор, что белели костяшки. Страшнее всего ему было от мысли, что в такой позе от этой чрезмерной близости, от этих горячих рук на себе он кончит раньше господина. Несмотря на боль от проникновения в воде, он чувствовал, что сдерживаться все тяжелее, и сам не заметил, как прикусил разбитую накануне губу, так что капля крови стекла на подбородок.
Когда Гай притянул его к себе, насаживая на член поглубже, и слизнул эту каплю крови, Накс кончил, хрипло застонав. Его тело обмякло от напряжения, теперь у ланисты складывалось ощущение, что у него в руках тряпичная кукла, но это не уменьшало его желание, скорее наоборот. Когда ланиста и сам дошел до предела, Накс лежал в его объятиях, едва ли не обнимая за шею и уткнувшись в щеку лицом.
***
Вести о победе над Циклопом быстро разнеслись по городу, облачая Накса в славный венец победителя. Конечно, если бы не Слит, он бы остался истекать кровью на песке вместо одноглазого монстра, но толпа не помнит имен тех, кого выносили с арены на носилках.
В лудусе царило оживление. В честь чудесной победы был устроен настоящий пир. Теперь Накса чтили, как своего собрата по оружию, и никто уже не пытался язвить над тем, как он попал в ряды гладиаторов благодаря случайности. Не радовался вместе с другими этой победе только Слит. Ему предстояли долгие дни, если не недели, мучительного выздоровления. Еще никогда он так не жаждал снова выйти на арену, доказать свое превосходство, как теперь, когда было невозможно угадать, сумеет ли он встать на ноги.
Не был рад его победе и прежний чемпион. Это был тот самый гладиатор, которого в тот памятный вечер застал Накс в покоях ланисты. Никто не помнил, каким было его имя, когда этого пленного галла выкупили в лудус, но с первых же дней пребывания здесь за ним закрепилось другое имя, Фурия. Его занимала менее возвышенная сторона победы, чем слава и благосклонность господина. Победа приносила гладиаторам несколько звонких монет, и со временем у достойного бойца появлялся шанс выкупить свою свободу. Чем сложнее и опаснее бой, тем больше выгода. И если теперь лавры чемпиона достались этому маленькому выскочке, придется снова довольствоваться посредственными сражениями, а возможность покинуть наконец эти стены становится все дальше. За стенами лудуса его ждала не только свобода. Его ждала его молодая беременная жена.
Не пил со всеми в этот вечер и Макс. Он как всегда сидел в стороне, с мрачным видом вглядываясь в ночное небо. Слишком долго он ждал своего шанса отомстить, и этот шанс становился все призрачнее. Устроить побег в одиночку было практически невозможно. С ночи до зари стража вела неусыпное наблюдение за лудусом. Как ни искал он лазейки в виде спящего стражника, похоже, ланиста не скупился в оплате, и ни один солдат не отлынивал от обязанностей. Еще более невыполнимой задачей казалось раздобыть ключи от ворот. Как ни пытался Макс придумать план, любой состоял целиком из слабых мест и недочетов.
***
Утро после знаменательного боя принесло много разных новостей. Для кого-то это были радостные новости, для кого-то горькие.
Сон ланисты прежней ночью можно было счесть вещим - утром гонец доставил ему известие о том, что легат одержал очередную победу и желает разделить свой триумф со старым другом, отметив это радостное событие шумным пиром в его лудусе, включая гладиаторские бои для развлечения, как когда-то случалось на приемах у отца Сициния
Ланиста тут же отдал необходимые распоряжения для подготовки к празднику. В качестве боя можно было бы продемонстрировать легату успехи подаренного им пленника. Пусть Макс не испытывал особого энтузиазма на арене, боец он был неплохой. Нарядить его в парадный гладиаторский доспех - и будет выглядеть вполне достойно, несмотря на его угрюмую морду. Против него Гай решил выставить прежнего чемпиона, Фурию, и отдал распоряжения надсмотрщику подготовить бойцов.
Вместе с новостью о предстоящем демонстрационном бое надзиратель принес Фурии и дурные вести. Утром ему доставили письмо о том, что жена гладиатора больна. Беременность проходила с осложнениями, и ей угрожали если не смерть, то потеря ребенка. Надзиратель не являл собой верх чуткости, поэтому не стал откладывать плохие новости до конца приема. Напротив, это могло оказать давление и заставить Фурию проявить себя, чтобы заслужить благосклонность хозяина. Тогда, возможно, тот подкинет пару монет на хорошего лекаря для жены.
Однако реакция бойца оказалась прямо противоположной. Слишком мало времени было в его распоряжении, и победа мальчишки в том легендарном бою отбросила его еще дальше. А теперь он даже не может быть рядом со своей возлюбленной, вместо этого он вынужден биться с этим нелюдимым животным на потеху гостям, чтобы заработать жалкую подачку на врача, который непременно окажется шарлатаном или попросту не станет тратить силы на помощь бедной девушки без знатного происхождения. Эта новость сводила Фурию с ума. Остаток дня он провел в одиночестве сидя на краю скалы, куда выходила одна из сторон тренировочного двора, лишая возможности сбежать, но открывая чудесный вид с горы, где располагался лудус, на раскинувшиеся внизу окрестности.
Здесь и застал его под вечер Макс. Его тоже взбудоражила новость о визите легата. Этот показушный бой мог дать ему неплохой шанс. И, похоже, теперь у него мог появится союзник.
Макс был не силен в душевных разговорах, да и вовсе испытывал некоторые проблемы с коммуникабельностью, поэтому первой его фразой, обращенной к опечаленному горем гладиатору было:
- Эй!
Фурия не обернулся. Тогда Макс подошел ближе и опустился рядом с ним на пыльные камни. Закатное солнце озаряло окрестности мягким теплым светом, отбрасывая позади них контрастные голубоватые тени. За шумом поздней тренировки никто бы не разобрал слов их разговора.
- Эй! - повторил Макс, привлекая к себе внимание. - Сочувствую тебе.
Фурия наконец оторвал взгляд от линии горизонта и непонимающе уставился на того, кто так бесцеремонно вторгался в его мысли. Этот молчун себе на уме никогда ни с кем не пытался заводить дружбу, с чего это вдруг он так проникся сочувствием к его проблемам? По его виду вообще сложно было сказать, что у него могла бы быть семья, привязанности, простые человеческие чувства.
- Ты? Что тебе нужно? Пришел убедится, что я не испорчу этот показательный бой перед лицом легата? Не волнуйся, это мой единственный шанс заработать и как-то помочь жене.
- Нет.
Некоторое время они молчали. Макс не знал, как сформулировать свою мысль, а Фурии было наплевать, что могло бы значить это короткое неуместное отрицание. Наконец Макс произнес, старательно выбирая слова:
- Это не единственный шанс. Есть другой.
Фурия молчал.
- Ты хочешь быть рядом с ней, но он тебя не отпустит.
Боец нахмурился. Он и не думал, что ему дадут возможность встретится с женой, привезти ее сюда было бы равносильно убийству, а его едва ли выпустят за пределы лудуса даже под охраной, ведь если он увидит ее, свою Ангхарад, он не вернется обратно.
- Ты можешь сбежать.
Гладиатор перевел взгляд на Макса. Он не понимал, говорит ли тот всерьез. Похоже, что говорил.
- У меня есть план, но я не смогу сбежать один.
- Ты что, рехнулся? На приеме будет втрое больше охраны, в том числе люди легата, даже если ты порешишь парочку солдат, это не поможет тебе покинуть лудус.
- Нам нужен заложник.
- И кого же ты предлагаешь схватить?
- Легата.
- Да ты точно рехнулся. Не думаешь же ты, что это так просто, как будто он какой-нибудь вялый толстый римский патриций, и не окажет тебе сопротивления.
- Зависит от того, сколько он выпьет.
- Ты понимаешь, что твой план обречен на провал, а нас потом схватят и казнят? Как это поможет мне и моей возлюбленной?
- Если не решишься, она умрет вдали от тебя.
Фурия помолчал, взвешивая все за и против. По сравнению с тем, что ждало его в лудусе, это действительно было его последним шансом что-то исправить. Он сам был виноват в том, что разлучился с семьей, сколько бы он ни сражался, ему еще слишком далеко до возможности освободить себя и выкупить свободу. Сейчас у него появился шанс на искупление, и подталкиваемый своим горем, он рискнул согласится.
***
Подготовка к торжеству шла полным ходом. Танцовщицы, угощение, фалернское вино. И конечно долгожданный бой гладиаторов, облаченных по такому случаю в парадные доспехи. Несмотря на то, что бой был чистым представлением, до первой крови, мечи бойцов были настоящими, иначе какое же это зрелище, сопровождаемое стуком деревяшек, вместо лязга металла.
Макс был спокоен накануне предстоящего побега, Фурия же наоборот. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри него кипел котел смешанных чувств. Он не жалел о принятом решении, но исход был настолько непредсказуем. Сначала Макс относился к нему лишь как к части своего плана, недостающей детали, которая позволяла ему осуществить план мести. Вместе с гибелью семьи он потерял способность испытывать какие-либо чувства, кроме жажды мщения. Но глядя на то, как боец страдает от близости потери того, что потерял Макс в огне войны, он не мог оставаться равнодушным.
Одного простого касания рукой о плечо хватило, чтобы лавина смешанных эмоций прорвалась наружу сквозь маску самообладания. Фурия не произносил ни слова, но его взгляда, обращенного к Максу хватало, чтобы разглядеть и боль, и страх, и отчаянную решительность. И благодарность. Макс протянул руку, Фурия схватил его ладонь, и этим рукопожатием они приняли молчаливое согласие. Теперь отступать уже некуда, следующей ночью им предстояло сражаться до конца.
***
- Как никогда я рад приветствовать легата в своем скромном лудусе!
Гай шагнул навстречу гостю, раскинув руки для объятий. На публике их приветствие было ничем иным, как простым рукопожатием старых друзей, обычное дружеское объятие, касание рукой плеча. Но стоило им уединится под предлогом несуществующего важного разговора, Гай прижался к своему другу совсем по другому, скрестив руки за спиной и прижавшись щекой к щеке. Обычно легат всегда сдерживал свои прежние чувства, прекрасно понимая их тщетность теперь, когда обстоятельства сложились против них. Но сегодня он испытывал такую тоску, что пренебрег опасностью быть замеченными болтливыми слугами. Что-то тревожило его, был ли это тот сон, или что-то другое. Ему показалось, что он обнимает Кассиана сегодня в последний раз. Легат словно разделял переживания друга, и вместо того, чтобы отстранится, обнял его в ответ. Вокруг не было ни надоедливых слуг, ни охраны, сейчас они были предоставлены только друг другу. Должно быть, сон и вправду был вещим, подумал Гай, когда Кассиан поцеловал его, тем же собственническим жестом, что и раньше, положив ладонь на затылок, чтобы прижать к себе покрепче.
***
Вино превращало заглушаемые прежде чувстсва в невыносимую пытку. Сициний ловил себя на том, что не слушает, о чем говорят гости, а только лишь неотрывно наблюдает за легатом. Ах, если б можно было выгнать всех слуг прочь вместе с этими вынужденными гостями, скучными до смерти разговорами, которые он ненавидел еще в юности. Легат, похоже, разделял его страдания - сегодня он пил больше обычного.
Наконец настало время сменить душные апартаменты с ярким светом многочисленных свечей на полумрак и прохладу вечернего воздуха под открытым небом. Гости вышли на балкон, чтобы посмотреть на представление.
Гладиаторы выстроились в два ряда, образуя собой подобие арены. Среди них был и Накс. Он не понимал, почему хозяин не выставил его на этот бой, но спорить не смел, видимо, на это были какие-то причины, которые не понять простому бойцу. Надзиратель представил гостям бойцов, которым предстояло биться друг с другом.
Начался бой. Прежде Макс никогда не тренировался против бывшего чемпиона. И был застигнут врасплох скоростью его атаки. Каждый из них понимал, что бой ведется не всерьез, а для них и вовсе только до условного сигнала, когда настанет время для исполнения их отчаянного плана. Но никто не отнимал у них внезапный азарт драки с достойным соперником.
Сбитый с ног в пыль и получивший царапину на щеке, Макс подумал, что такого бойца, как Фурия, лучше держать в союзниках, чем во врагах. Справляться с маневрами ему помогали только его физические навыки, ловкостью он не отличался и в боях всегда полагался только на силу удара. С Фурией такие шутки не проходили, не зря боец совсем недавно был чемпионом лудуса. Кроме отточенных приемов в его арсенале была точность и у умение безошибочно предсказывать действия соперника.
Макс не мог с уверенностью сказать, окончился бы этот бой в его пользу, если б был настоящим. Но в этот раз ему не суждено было это узнать, пришло время осуществлять их план. Фурия закрылся щитом, присев на колено, будто загораживаясь от удара. Тем самым он дал Максу возможность использовать щит, как опору, чтобы разбежавшись, оттолкнуться от него ногами и допрыгнуть до нижней перекладины балкона, чтобы минуя стражу добраться до гостей.
Все произошло так быстро, что ни опьяневшие гости, ни стража не успели среагировать мгновенно. Схватившись за перекладину одной рукой, Макс рванул вверх, не выпуская из другой меч. Одно мгновение, и он уже лицом к лицу с ненавистным легатом. Кассиан выронил из рук чашу с вином, когда прямо перед ним возникло перекошенное от ярости лицо плененного им варвара, чью семью он безжалостно перебил. Этот животный блеск в глазах мог напугать даже такого закаленного воина, как легат Ливий.
Смахнув с себя оцепенение, легат быстро взял себя в руки и выхватил меч, с которым не расставался даже на приеме, будучи облаченный в парадные доспехи по случаю торжества. Гости в панике бросились в стороны, стража внизу поспешила к своему господину, но тут настал черед Фурии. Не теряя время он поднял меч и бросился на стражников, обращенных к нему спиной. Теперь у них появился настоящий шанс на побег.
Остальные гладиаторы замерли, им сложно было поверить в реальность происходящего. Далеко не все попали сюда по своей воле и жаждали рисковать жизнью на потеху знатных граждан, но никто не помышлял о побеге. А теперь, видя, как Фурия пронзает глотки стражникам одному за другим, бойцы почувствовали вкус запретной крови - крови тех, кто распоряжался их жизнями все это время. Фурия будто чувствовал смятение в рядах своих собратьев, обернувшись, он воскликнул:
- Убейте их! Убейте их всех!
Пара бойцов тут же откликнулась на этот призыв, бросаясь к телам стражников, чтобы подобрать их мечи. Гости бежали с балкона в дом, как напуганные крысы с корабля, в лудусе воцарилась суматоха. Пока остальные солдаты спешили во двор, чтобы прекратить это восстание, пока оно еще не успело принести слишком много жертв, все больше гладиаторов, опьяненных внезапной близостью свободы и жажды мести, бросались в атаку.
Бросился вперед и Накс, но не для того, чтобы резать стражников. Там, на балконе, где шел отчаянный поединок между легатом и Максом, он видел своего господина, видел, как тот схватился за лицо, как кровь стекает между его пальцев.
Когда Макс набросился на Кассиана, Гай забыл, что у него нет под рукой даже кинжала, только слепой страх потерять близкого друга, который заставил его схватить гладиатора за руку, останавливая меч в опасной близости от горла легата. Максу было не до того, он ударил Сициния по лицу, разбивая его рукоятью меча. Эта задержка стоила ему хорошей дыры в боку, которую успел прорезать меч Ливия. Но несмотря на умения легата, разница в возрасте и вино брали свое. Ему с каждым ударом было все сложнее парировать атаки гладиатора. Он отступал внутрь дома.
Накс бросился в дом ланисты. Ему не было дела до легата, но за хозяина он готов был биться до конца даже против тех, кого считал своими братьями.
Гай с трудом поднялся на ноги, сбитый с ног ударом по лицу, сплевывая кровь. Нужно было спешить, добраться до оружия, прикончить этого мерзавца. Но в тот момент, когда ланиста застал сражавшихся, Максу удалось выбить меч из руки легата. Гай не успел добраться до взбунтовавшегося бойца, чтобы снова перехватить его руку, когда клинок пронзил горло Кассиана, разбрызгивая вокруг фонтан густой горячей крови. Обезумев от горя, Гай бросился на врага с голыми руками, что едва не стоило ему жизни. Ударив наотмашь, Макс оставил глубокий порез, лезвие прорезало тонкий хитон и глубоко полоснуло кожу на животе. Гай упал на колени.
Наверх уже спешила стража, и Макс бросился в выходу. Как бы ни была велика его жажда отомстить и ланисте, сначала стоило разобраться с охраной.
Солдаты, спешившие наверх, оказались в ловушке. Макс дрался, как дикое животное, и пока стражники надеялись окружить его и взять численностью, за ними подоспели другие гладиаторы, жаждавшие свободы и крови. Когда меч последнего стражника упал на мраморный пол возле расползающейся лужи крови, Макс встретился взглядом с Фурией. Тому удалось сегодня уложить немало римских солдат, и он по-прежнему стоял на ногах и был невредим. Его глаза блестели огнем триумфа. Им все-таки удалось. При помощи других бойцов не составит труда прикончить оставшуюся стражу и убраться отсюда раньше, чем кто-то успеет вызвать подкрепление.
- Поспеши к жене, - произнес Макс, глядя на своего случайного соратника.
- А ты? Ты ведь тоже уходишь?
- Да. Позже.
Фурия кивнул. Похоже, Макс был одиночкой, которому не нужно было искать союзников после побега. Что ж, они больше ничего друг другу не должны. Макс кивнул в ответ, словно прощаясь. Фурия развернулся и поспешил прочь. Макс собирался вернутся в покои ланисты и нанести последний удар, но не успел.
- Ты! Ты предал своего господина и опозорил честь своего лудуса! - закричал Накс, искренне не понимая, что не устраивало пленника в судьбе доблестного гладиатора. Он добрался сюда слишком поздно, отбиваясь от стражников, до которых ему не было дела, потому что случайно оказался по другую сторону баррикад. Боец набросился на Макса, обрушивая на него такой поток яростных ударов, что тому пришлось отступить. Он едва не упал, наткнувшись спиной на высокий металлический подсвечник, опрокинув его.
Против неистовства Накса у него была его физическая сила, и каждого из них подогревала жажда мести. Справившись с неожиданностью обрушившихся на него ударов, Макс наконец удачно парировал их и попытался засчет силы сбить противника с ног. Накс, казалось, вообще не замечал чужой атаки. Очередной маневр рассек Максу руку. Но он не мог просто так сдаться прихвостню ненавистного ланисты, не успев даже убедиться, что его враг мертв.
Отразив очередную атаку, Максу удалось поймать момент и ударить Накса в живот. Тот замешкался и едва успел увернутся от лезвия гладия, скользнувшего по его шее. Одной жажды мести мало, чтобы победить сильного противника, нужно что-то еще.
Нужен отвлекающий маневр. Накс отбил удар, принимая оборонительную позицию, и одновременно оглядывая помещение возле лестницы. Отступать назад было бы чревато упасть на ступеньках и свернуть шею. А вот позади Макса он увидел то, что вполне могло бы послужить ловушкой. Когда тот уронил подсвечник, свеча упала прямо на драпировки, и они уже начали гореть.
Накс начал наступать, чтобы заставить противника шагнуть ближе к огню. С каждым ударом, стоившим немалых сил бойцу, уступавшему в габаритах своему врагу, Макс оказывался все ближе к открытому пламени. И когда наконец оно лизнуло его обнаженную икру, зашипел от боли. Секунды, на которую от обернулся, чтобы отскочить в сторону, хватило, чтобы оставить глубокий порез на его руке, сжимающей меч.
Порезанная рука Макса стала скользкой от крови. Теперь шансов обезоружить его стало больше. Накс вспомнил, как надзиратель рассказывал ему о приеме, спасшем ему однажды жизнь на арене. Макс не был слишком увлечен премудростями гладиаторской борьбы, ему хватало навыков, полученных на войне, и сейчас это могло сыграть против него. Ему был незнаком прием, которым воспользовался Накс, сделав его на мгновение достаточно уязвимым для того, чтобы выбить меч. Следующий удар пришелся ему по ключице, прорезая кожу. А последний проткнул горло насквозь. Накс не стал вытаскивать гладий из шеи поверженного врага, теперь в этом не было нужды. Он бросился в покои Сициния.
Он увидел своего хозяина лежащим на полу в луже крови. Слишком долго он возился с этим проклятым мятежником, слишком глубока оказалась рана. Накс упал возле него на колени. Гай еще дышал, но сознание покидало его. Накс хотел бросится за помощью, но кто бы стал слушать его, гладиатора, одного из тех, кто учинил этот мятеж. Да и остался ли там внизу хоть кто-то. Шум и крики мятежа стихли, теперь единственным звуком, который мог расслышать Накс, был тихий, но с каждой секундой нарастающий треск пожара. Огонь с драпировки перекинулся на деревянный стол, оттуда на занавес, отделявший проход к лестнице от внутренних покоев.
Накс боялся прикоснутся к своему господину, чтобы не сделать ему хуже, поэтому лег возле него на пол, с ужасом вглядываясь в побледневшее лицо. Гай приоткрыл глаза.
- Где он?..
- Мертв.
Ланиста не мог предположить, что мальчишка окажется ему настолько предан. Даже манящая свобода не заставила его бежать прочь следом за дорвавшимися до нее бойцами. Он протянул руку, коснувшись лица Накса. Большие синие глаза были похожи на бездну, полную отчаяния. А между тем пламя разгоревшегося пожара прекидывалось на драпировки внутри зала, и языки пламени отражались в этих глазах теплыми рыжими бликами.
- Уходи, - произнес Сициний. - Ты теперь тоже свободен.
Он поморщился от боли, глухо застонав. С каждой каплей крови, вытекающей из раны, утекали и секунды, оставшиеся ему до того момента, как он предстанет перед богами.
- Мне не нужна такая свобода.
Гай закрыл глаза. Его рука ослабла, но все еще касалась легонька лица Накса. Накс так и не решился коснутся хозяина без его разрешения. Он лежал рядом, слушая дыхание, едва различимое сквозь треск пожара. И когда Гай перестал дышать, Накс закрыл глаза.
@темы: mad max fury road, immortan joe, nux