Genre: nonfanfiction
Fandome: Metalocalypse
Pairing: Toki/Sqwisgaar
Re: Писался в общем-то спешл, притом психоделичен в некотором роде, и вызван ассоциациями с моим артом и еще одним артом, по той же теме^^
Че еще хотел сказать..
А, трэк в тему -
Юлыстрация в пути.
melancholiaРозовато-голубой свет через окно, снежинки медленно кружат в воздухе - зима. Совсем недавно было рождество, новый год, дикий пьяный угар, так что не помнишь как тебя зовут - в такие моменты не до тоски и меланхолии. А потом праздники кончаются, как кончается шампанское в бокале новогодней ночью, но официант не спешит подлить снова. Зима.
Токи лежит на кровати, уставившись в окно, вверх ногами наблюдая за полетом снежинок. В комнате тихо играет музыка. Какой-то непростительно неметаллический медляк. Sonic Youth. Снежинки летают под музыку, когда начинаешь про них думать, вспоминаешь о красоте и уникальности каждой. Каждая - как особенный гитарный рифф, четкий, ясный, при этом изысканно изощренный и неповторимый. На такие способен только..
Из гостиной доносится грохот, отвлекая от мыслей, вклиниваясь в музыкальное нашептывание из колонок.
- Черт бы их всех побрал.., - закрывает глаза, стараясь сосредоточиться на музыке. Сначала получается не очень, но вскоре пьяные возгласы стихают, сознание заполняется мелодией и голосом, отключаясь от реальности, уплывая туда, в сиреневые снежинки.
Все глубже и глубже в запутанные болезненные чуткие грезы, непредсказуемые как полет белых мух за окном. Холодное прикосновение ветра к губам, вроде бы открытое окно, сквозняк, снежинки тают на подоконнике, обжигаясь о стекло. Хочется поежиться от холода, завернуться в плед, укутаться чужим дыханием. Нет, к черту. Расслабляется, нарочно ловя холодные дуновения каждой клеточкой тела, в общем-то не боясь холода, который проникает все глубже, разливается по телу, атрофируя все чувства и нервы. И ничего больше не существует, только приглушенный свет, музыка и холод, опутывающий все тело вплоть до кончиков пальцев..
Вдруг в сплошную пелену холода врывается что-то непривычное, обжигающе теплое. Как чье-то дыхание, ласкает губы. Мираж, от сильного холода иногда ведь кажется, что жарко.
Странное тепло касается губ, разливается по ним, становясь все ближе, антропоморфное ощущения сна. Все отчетливее, мягкие податливые и в то же время требовательно властные губы - какой чудесный сон. Так и хочется ответить. Рот приоткрывается, впуская в себя чужое тепло капля за каплей, отвечая на поцелуй, так нерешительно покорно, боясь спугнуть видение. Какая хорошая галлюцинирующая музыка, что еще может под нее привидеться? Чужие губы все навязчивей, проникают в рот горячим влажным языком, немного странно, как будто поцелуй вниз головой, от этого мурашки по коже вдоль позвоночника и ниже. Необычно до дрожи, хочется протянуть руку, дотронуться до сна, но тело обездвижено холодом и спрятанным внутри страхом разрушить очаровательный призрак.
Как будто услышав его мысли, призрак вдруг касается пальцами его лица, поглаживая по щеке, привлекая поближе, заставляя вытянуть шею и выгнуть спину. Потом прохладные пальцы скользят по плечам, вдоль распростертых на постели рук, щекоча особенно чувствительную кожу на сгибе локтя, доходят до запястья, рисуя причудливые узоры на ладонях, сплетаются с собственными, и вдруг с силой сжимают, хватая за руки, резким движением грубо выдергивая из мечтательного сна, заставляя задохнуться от неожиданности и распахнуть глаза.
Иногда во сне бывает такое ощущение, словно куда-то падаешь, настолько реалистичное, что обычно вздрагиваешь, когда касаешься невидимой земли, тут же выпадая из состояния сна, тело чувствует мягкий но отчетливый удар каждой конечностью, дергаешься, двигаешь руками, будто пытаясь сохранить равновесие, и обнаруживаешь себя в кровати, а перед тобой вместо неба или где ты там упал только темнота потолка своей комнаты, и эта темнота успокаивает, мягко нашептывая что все в порядке. Токи открывает глаза, ожидая увидеть перед собой эту темноту, но вместо этого видит прямо перед собой чье-то лицо.
- Что ты тут.., - хриплый от долгого молчания и холодного воздуха голос срывается.
Токи пытается отстраниться, отползти, встать с постели, но его по-прежнему крепко держат за руки.
- Не нервничай ты так, тебе же понравилось.
- Ничо подобного.., - краснеет в темноте, проклиная свою бледную чувствительную кожу и восхваляя темноту вокруг. - Отпусти меня вообще!
- Перестань ломаться. Я просто хочу развеяться, день трудный, да и ты не против, я же вижу.
- Что значит не против?! - злится, дергает руки сильнее, почти вырывает, но они снова пойманы, теперь это напоминает борьбу.
- Только не говори, что ты случайно пялишься на меня с открытым ртом во время репетиций.
- ...., - задохнулся от наглости собеседника, пытаясь возразить, но не успел.
- .. хотя конечно я знаю, как ты поражен моей гитарной практикой, - улыбается, краем губ, но даже в темноте заметно – самодовольство сквозит в воздухе.
Токи напрягается изо всех сил, пытаясь освободить руку и вмазать по морде наглому блондину раньше, чем его снова накроют все эти противоречивые эмоции, лишающие способности соображать, от которых только беспомощные слезы жгут глаза. Но сдерживающие его оковы чужих рук оказываются сильнее как назло, и он чувствует себя беспомощным. Лучше бы он не открывал глаза, и все последующее действительно оказалось бы сном.
- Ну давай, хватит валяться без дела, - неожиданное заявление вгоняет в ступор, и раньше, чем Токи успевает сообразить а что он собственно должен делать, его руки оказываются свободными, и в следующее мгновение с него срывают футболку, едва не свалив с постели головой вниз.
Вскакивает резко, но тут же рука сзади обхватывает за шею и отбрасывает обратно на кровать, едва не придушив заодно. Не успевает что либо предпринять, как Сквизгаар набрасывается сверху, так и оставив его вниз головой, прижав руки Токи коленями к постели и протягивая собственные к его ремню. В такой позе Токи не может сопротивляться, только пытается увернуться, вертя бедрами, и созерцая прямо перед собой черепушку на пряжке ремня блондина. Пользуясь полной беспомощностью жертвы, блондин издевательски медленно расстегивает его джинсы, наслаждаясь приглушенным рычанием второго гитариста. Но стоит молнии оказаться расстегнутой до конца, рычание обрывается, Токи затаив дыхание чувствует, как джинсы сползают с его узких бедер, но поза мешает Сквизгаару стянуть их полностью и тогда он произносит тоном не терпящим возражений одно слово:
- Снимай.
Токи чувствует как его бросает в жар, открывает рот, но не может придумать ничего более содержательного, чем тихие обрывающиеся невнятные стоны. В основном эти стоны должны были оправдать то, что он начинает возбуждаться, несмотря на всю невыносимую бескомпромиссность ситуации.
- Я не.. , - выдавливает из себя Токи, сжимая кулаки, ногти впиваются в ладони, вечно украшенные едва заметными бледными полумесяцами следов.
Сквизгаар молча одарил его взглядом сверху вниз, когда он наклонил голову, светлые волосы коснулись обнаженного живота второго гитариста, и мучительно прикусив губу, тот начал стягивать сапоги, что было не так просто без помощи рук, но ему не привыкать. За ними последовали джинсы, отпихнутые ногой в угол кровати. Затем Сквизгаар подцепил пальцем резинку его трусов, стягивая их до колена, и Токи отвернулся, зажмуриваясь. У него уже затекли руки, отзываясь болью в спине, и он готов был сделать все, что угодно, только бы сменить позу. Но блондин не торопился с него слезать. Кинув еще один самодовольный взгляд на зажмурившегося в ожидании крошку Токи, он провел своими тонкими музыкальными пальцами по его напрягшемуся члену. Токи дернулся как от удара, ожидая чего угодно, только не..
- Не надо! П.. перестань.., - полувскрикнул полупростонал он, когда ощутил, как головку его члена обожгло дыханием.
Но тот и не думал его слушать, вместо этого обхватив его член, слегка подул на головку, дразня, потом коснулся ее языком. Токи стиснул зубы, боль в затекших руках резко отошла на задний план. Пальцы блондина провели по всей длине, едва касаясь, затем снова сжали его, светлые волосы все это время щекотали обнаженные бедра Токи, обостряя чувства до предела. Сквизгаар медленно провел языком вокруг головки, затем вдоль уздечки, и казалось еще пара движений руки и языка, и крошка Токи кончит, не стесняясь кричать в голос. Словно в подтверждение бедра темноволосого гитариста напряглись, и тогда Сквизгаар тихо, но отчетливо сказал:
- Даже не думай! - сжимает член у самого основания, давая понять, что даже при самом страстном желании не позволит ему кончить.
Быстрые и медленные прикосновения языком сменяют друг друга, красноречиво говоря, что у хороших гитаристов не только пальцы развиты. Впрочем, пальцы вскоре тоже подключаются к делу, начав плавно сжимать член, как будто зажимая на нем аккорды. Увлекшись новым видом пытки, Сквизгаар не замечает, что уже не удерживает основание члена, и как только он обхватывает головку губами и берет ее в рот целиком, Токи не успевая даже толком вскрикнуть или подать еще какой-нибудь знак, кончает, прокусывая губу до крови - уже в не в первый раз за свою музыкальную карьеру.
Его сознание слишком измученно пережитой гаммой чувств за последние три минуты, и он даже не слышит, как Сквизгаар, откашлявшись, спрашивает его:
- Ну и что ты только что по-твоему сделал?
- Ммм... мм? - Токи тяжело дышит, едва выдавливая из себя какие-то звуки.
- Маленькое грязное норвежское животное! - рычит Сквизгаар почти без акцента, вытирает рот тыльной стороной ладони и вскакивает с постели, отпуская наконец руки Токи, на которых остались отметины, и ноющая боль растекается от них по всему телу, так что тот не может даже подняться, пока блондин не хватает его за запястье, рывком поднимая с постели.
Едва устояв на ногах и заодно потеряв трусы, Токи чувствует, как плечи и руки ломит с новой силой, и слезы сами собой наворачиваются на глаза. Но не обращая на это внимания, Сквизгаар тащит его к окну и толкает на холодный каменный подоконник.
Уперевшись спиной в стекло, Токи чувствует, как нестерпимый холод пронзает все тело и пытается слезть, но оказывается остановленным влепленной с размаху пощечиной, которая в совокупностью с холодом и запахом настоящей зимы, доносящимся из окна, возвращает его в далекое детство. Поэтому он оставляет попытки сопротивляться и вжимается в заледеневшее стекло окоченевшей спиной.
В это время Сквизгаар не спеша стягивает с себя майку, с садистским удовольствием и остатками праведного гнева наблюдая как по обожженной пощечиной щеке крошки Токи сбегает блестящая ниточка слез. Глаза загораются какой-то изощренной идеей, и он снова хватает второго гитариста за руку, и тот нехотя открывает глаза, взгляд тут же прилипает к обнаженному телу Сквизгаара, скользя по каждому изгибу, каждой плавной линии от ключиц к животу и ниже, от чего лицо вспыхивает жарче, чем от любой пощечины. Блондин кладет руку Токи на свою тру-металлическую пряжку-череп.
- Расстегивай!
Пальцы замерзли и руки все еще ноют, но он безропотно подчиняется, неуклюжими движениями расстегивая ремень своего мучителя, так долго, ему кажется, что на это уходит целая вечность. Останавливается было, но его подталкивает саркастическое:
- Ну? Че застыл? Примерз к стеклу?
Окоченевшие пальцы долго не могут схватиться за молнию, не говоря уже о возне с пуговицей, но наконец раздается характерный звук, и молния поддается. Тогда Сквизгаар отталкивает его руки и стягивает джинсы, оставляя их болтаться на уровне сапог, и нагибает Токи, хватая рукой за затылок, отчего тот наполовину сползает с подоконника, зато его рот оказывается прямо на уровне..
- Тебе письменное пояснение нужно?
Явственно осознавая, что от его стараний зависят его последующие ощущения, Токи облизывает пересохшие губы и обхватывает ими член Сквизгаара, прилагая все мыслимые усилия и подумывая, что сейчас бы чашечку горячего чая, и слюны во рту было бы намного больше.
Не прошло и пары минут как Сквизгаар схватил его за волосы, и сделав пару резких движений бедрами, отдернул его от себя, а затем разложил прямо на подоконнике.
Резкие грубые движения, который могли бы заставить вспотеть, находись они в постели, сейчас только усиливали пронзительную боль, пальцы Токи вцепились в край подоконника, так что побелели костяшки, он запрокинул голову, и приоткрыв мокрые от слез глаза увидел над головой темно-лиловое небо и кружащие в воздухе звездочки снежинок, такие четкие, будто перед ними не было никакого стекла.
Сквизгаар ритмично двигал бедрами, изучая взглядом чертовски бледное в слабом свете, проникающем из окна, тело темноволосого гитариста, которое он видел уже не раз, и в той же самой позе, и знал наизусть все точки и приемы, заставляющие крошку Токи извиваться под ним и стонать, стыдливо кусая губы, будто оргазмирующая школьница. Стоит протянуть руку и коснуться живота кончиками пальцев, провести вниз по бедру, и он чувствует, как у второй гитарист напрягается, отвечая всем телом на прикосновения. Глядя как Токи облизывает губы, проводя языком по едва затянувшейся ранке от собственных зубов, Сквизгаар кончает, и практически сразу отодвигается, скидывая с себя ноги Токи, натягивает штаны, по ходу подбирая выпавшие из кармана сигареты. Щелкает зажигалкой, глядя на неподвижное тело согрупника, похоже примерзшее к подоконнику, и протягивает руку с сигаретой к его губам. Токи сначала не обращает на это внимания, остекленевшими глазами уставившись в окно, потом оживает, затягиваясь, едва шевеля губами, выпускает вверх струйку дыма, наблюдая как она рассеивается на фоне заснеженного неба.
Можно часами наблюдать за полетом снежинок. За их плавным вальсом в такт музыке, особенно правильно подобранной под их неспешное кружение. Если присмотреться, они рисуют в пространстве какие-то знаки, едва различимые в их бесчисленном множестве, где-то букву, где-то слово, где-то целый образ. Импульсы поступают в сознание, и оно завершает картину, смешивая реальность с фантазией, со строчками из песен, с тайными желаниями, похороненными в глубине души.
Сквизгаар собирается убрать руку от губ Токи, чтобы затянуться, но Токи останавливает его, перехватывая запястье холодными пальцами, и затягивается сам, вызывая удивление блондина, слегка нахмурившегося.
- Красивый снег, - шепчет Токи севшем голосом, сигаретный дым медленно слетает с его губ.
Сквизгаар поднимает глаза и первый раз за всю зиму смотрит на небо, испещренное мириадами мелких белых точек, потом затягивается, чувствуя на фильтре привкус губ второго гитариста, и произносит, выдохнув дым:
- Пойдем поиграем в снежки.