[_cigarettes_]

[PhylosophyOfSlash]

Title: cigarettes
Genre: nonfanfiction
Fandome: Metalocalypse
Pairing: Skwisgaar/Toki
Re: Я сегодня утром посмотрел 13 серию второго сезона. Ну кому прям очень интересно, что я там увидел, гляньте мой дневник, ссылка в эпике.
А, собсно про фик. Попса, в плане пэйринга, стиль как всегда обдолбанный, я вобще такие малосюжетные записки называю драбблами, несмотря на то что они занимают чуть больше 20 строчек. Совсем чуть чуть.

cigarettes

Заметил ли ты, если б я умер?

Ты всегда вызывал во мне противоречивые чувства. Ты заносчивый, ты в центре внимания, ты преуспеваешь, на тебя устремлены все взгляды и все жаждут тебя. Тебя и твоих гитарных риффов. За это я ненавижу тебя. Они все хотят обладать тобой, хотят чтобы ты овладел ими, с готовностью отдавая тебе свой разум, душу и сердце, хотят прикоснуться к тебе, хотят тебя, всего целиком. И я тоже хочу тебя. И за это я ненавижу себя.

Скрипнула дверь. Что-то похожее на стук часов. Кажется, это сердце. А может просто метроном. Простыни и подушки раскиданы по всей комнате. В комнате темно. Несколько шагов до открытого ок..
- Кто здесь?
Сердце замирает, подкатывая комком к самому горлу. Токи останавливается посреди комнаты, в паре метров от колышущихся занавесок. Все, что угодно, только не отвечать прямо на поставленный вопрос. Можно просто развернуться и выйти в коридор, все равно тьма кромешная, не видно ничего. Только метроном стучит.
Токи разворачивается было к двери, и в этот момент на кровати что-то шевелится, и его наугад хватают за руку.
- Черт…
- Токи, это ты? Че ты тут делаешь?
- Да вот.. , - от этого прикосновения электрическая дрожь пробегает по руке, а затем по позвоночнику, начинаясь от того места, где холодные пальцы касаются разгоряченной кожи, хочется закричать, и кровь пульсирует в висках стуком, стуком метронома. - Да вот, метроном хотел у тебя одолжить.
- Тебе-то он зачем? Ты понятия не имеешь, как он работает.
- Ну прям! - вырывает руку.
- Да брось, ты даже аккорды запомнить не можешь, - слова едва различимы из-за акцента и заплетающегося языка. Но все равно эти невыносимые интонации – дразнящие, издевающиеся, где-то даже добродушные и снисходительные.
С каждой секундой становится все лучше видно в темноте. Теперь можно разглядеть среди черных простыней молочно-белую кожу обнаженной спины и золотистые волосы. Они наверняка пахнут медом и ветром, даже если насквозь прокурены.
Словно услышав эти мысли, Сквизгаар обшаривает в темноте пол, находит свои джинсы и достает пачку сигарет.
- Кстати, какой сегодня день?
- Понедельник?.. - неуверенно отвечает Токи, забыв свалить тут же, как только его рука оказалась свободной.
- Ни фига себе. - оранжевый блик зажигалки освещает сигарету, губы, спутанные прядки, закрывающие лицо.
Токи следит за передвижениями маленького огонька тлеющей сигареты в темноте. Он уже чувствует, как захлопывается капкан, отрезая возможность сдвинуться с места, чувствует, как невидимая когтистая лапа стискивает его сердце, заставляя в голове плясать какие-то безумные идиотские мысли. Он изо всех сил порывается к выходу.
- А как же метроном?
- ....., - черт подери. Как же я тебя ненавижу.
По спине снова пробегает дрожь, на этот раз ледяная, когда Сквизгаар снова пытается поймать Токи за руку, но промахивается, только касаясь кончиками пальцев запястья.
- Эй? Ты язык что ли проглотил? Ладно, никто тебя не винит в том, что ты хреновый гитарист.
- Отвали! - кулаки сжимаются, ногти впиваются в ладони.
- Скажи мне, что ты делал в моей комнате? Искал тайны моего непревзойденного мастерства? - затягивается сигаретой, в воздух поднимается струйка дыма, и Токи так отчетливо слышит издевку в голосе, несмотря на акцент и искаженные интонации. Он едва сдерживается, чтобы не вмазать кулаком туда, где только что вспыхивал огонек сигареты.
- Не за метрономом же ты сюда приперся посреди ночи? Крошке Токи приснился плохой сон?
- Сигаррреты у меня кончились, - рычит Токи, нечеловеческим усилием воли разжимая кулак и протягивая руку навстречу открытой пачке.
Щелкает собственной зажигалкой, затягивается, с отвращением ощущая дрожь в пальцах. И тут Сквизгаар хватает Токи за подол футболки и резким движением тянет на кровать, усаживая рядом с собой. От неожиданности сигарета выпала из дрожащих пальцев, и Токи по инерции успел затушить ее сапогом раньше, чем простынь, на которую она приземлилась, успела задымиться. Токи тихо выматерился, даже не обращая внимания на то, что Сквизгаар так и не убрал руку с его спины, обняв за талию.
- Не плачь. Мою возьми.
И прежде, чем Токи успевает вскочить с постели, подносит сигарету к его губам, и тот затягивается, успевая распробовать привкус чужого дыхания, пропитавшего фильтр. Это еще хуже, чем обыкновенный поцелуй, потому что заставляет вспомнить о бессонных ночах, проведенных возле открытого окна, и бессчетных сигарет, выкуренных одна за одной.
- Расскажи мне, что у тебя там случилось? Я тебя никогда не видел таким пьяным как вчера.. позавчера вечером.
- Да все в порядке у меня! - резко отвечает Токи и дергается, но Сквизгаар удерживает его на месте, на этот раз обнимая за плечи.
- Мне ты можешь рассказать. - этот самодовольный уверенный тон, как же он выводит из себя, с ним хочется спорить бесконечно, до хрипоты в горле, до сорванных голосовых связок.
- С какого?.. - да, можешь, почему нет. Можешь почему-то постоянно напиваться вместе с ним, ругаться с ним, ржать вместе с ним над его тупыми шутками, спорить с ним, играть вместе с ним в одной группе, так почему не выложить ему, что заставило тебя припереться к нему в комнату посреди ночи? Почему нет?
Вместо ответа на невысказанный вопрос Сквизгаар, затушив окурок, кладет ладонь на пылающую щеку Токи и поворачивает его к себе лицом. Глаза в глаза, а на дне зрачков мерцают блики ночи, и в голубых глазах Токи они дрожат, как и он сам, когда его губы обжигает теплом то самое дыхание с привкусом сигарет. Он не может вырваться, не может пошевелиться, не может оттолкнуть от себя человека, которому всегда готов разбить нос, и чувствует, как широко раскрытые глаза жжет от выступивших слез, а Сквизгаар продолжает целовать его со знанием дела, гладя пульсирующую на шее сонную артерию, вплетая пальцы другой руки, лежащей у Токи на плечах, в темно-русые волосы, чтобы схватить поудобнее и уложить его на смятые простыни. И когда голова рывком опрокидывается на подушки, слезы срываются с уголков глаз и бегут по коже, в стороны, по вискам, впитываясь в волосы. Он все еще комкает простынь, в которую вцепился бесконечность назад, и продолжает беззвучно плакать, едва отвечая на поцелуй, пока эти чувственные губы терзают его, пока руки, хватающие его за волосы, лениво и как будто нехотя заползают под футболку, задирают ее, и к обнаженному телу прижимается чужая плоть, прохладная, но выжигающая как огнем каждым прикосновением. Хочется впиться в нее ногтями и растерзать, уничтожить, погрузить пальцы в теплую кровь и почувствовать себя чуточку счастливее. Но вместо этого пальцы продолжают сжимать влажную ткань, впиваясь в нее до побелевших костяшек. Губы едва шевелятся, ловя дыхание, ловя каждое влажное прикосновение, чем откровеннее поцелуй, тем меньше сопротивления, чем ближе пальцы подбираются к молнии на джинсах, тем крепче зажмуриваются глаза. Токи сам скидывает сапоги, прижав носком одного каблук другого, но по-прежнему не отпуская простынь и не открывая глаз. Его душат пропахшие дымом волосы, падающие теперь на его разгоряченное мокрое от слез лицо, но они действительно пахнут медом и ветром. Так хочется дотронуться до них, убрать их с лица, намотать на пальцы, прижать к губам, вдыхать их сладкий запах, но руки онемели, оставаясь без движения. Интенсивность поцелуев претендует на изнасилование в рот языком, а затем ногти Сквизгаара впиваются в чувствительную кожу, проводя параллельные полосы по груди Токи к животу. Глоток воздуха, и тут же светлые волосы забиваются в рот, а жадные губы прижимаются к шее, кусая безжалостно кожу, и Токи сдавленно всхлипывает, чувствуя, как Сквизгаар улыбается, ставя засосы. Еще мгновение, и он оторвется от покрасневшей шеи, резко выпрямляясь, взмахом убирая волосы с лица, запрокидывая голову назад, чтобы стянуть с Токи джинсы, любуясь из-под прикрытых век на ту безжизненную едва дышащую игрушку, что лежит на его постели. Привычным небрежным движением раздвигает коленом ноги, зная, что те сейчас послушно согнутся, ложась ему на бедра, упирается кулаками в простынь по обе стороны плеч Токи и медленно входит, выгибая спину, как будто потягиваясь. Потом расслабляется, сгибая локти и склоняясь так, что его волосы снова ложатся на обнаженную грудь и шею Токи, и начинает двигать бедрами, наблюдая за тем, как тот судорожно ловит ртом воздух при каждом движении, прикусывая губы время от времени, в этот раз слишком сильно, так что можно заметить выступившую капельку крови. Она стекает по бледной коже подбородка, прочерчивая тонкую темную линию. Похоже, Крошка Токи сегодня действительно не в духе. Сквизгаар останавливается, вытягивает шею, достает губами до подбородка Токи и слизывает кровь, затем продолжает, постепенно ускоряя ритм. Токи больше не кусает губы, он едва дышит приоткрытым ртом, чувствуя как Сквизгаар сжимает его со всех сторон. Издевательски поглаживает пальцами плечи, между тем не давая пошевелить руками, крепко прижав его к постели и все сильнее и яростнее двигаясь в нем, но даже сейчас, за мгновение до конца, оставаясь отстраненным и недоступным, и каждая секунда, приближающая оргазм, приближает и холод, наступающий всякий раз, когда обрываются эти прикосновения. Ритм сбивается, и Сквизгаар кончает, выдыхая Токи в лицо теплый воздух с запахом сигаретного дыма, и затекшие пальцы разжимаются, выпуская скомканную простынь, когда светлые волосы перестают щекотать кожу. Сквизгаар отстраняется, поднимаясь с постели, чтобы дотянуться до пачки сигарет и рухнуть на подушки рядом. Рядом - и так бесконечно далеко. Щелчок зажигалки, чуть более громкое, чем обычно, неровное дыхание, но когда Токи делает попытку встать, ладонь упирается ему в грудь, толкая обратно. Сквизгаар снова оказывается сверху, садится на Токи, прижимается к нему, положив руки по обе стороны его головы, в одной зажата сигарета, пальцы другой перебирают волосы, убирают их с лица. Тоненькая прядка прилипла к губам, возвращаясь на место, она попадает в ранку от укуса, тянет за собой ниточку крови, садня и разрезая только затянувшуюся кожу. Токи не шевелится, руки безвольно лежат на постели, глаза закрыты, липкие от слез, чувствует, как губы Сквизгаара накрывают его рот, поймав дыхание, вдыхают в него сигаретный дым, затягивается, чтобы не закашляться. А вместо следующей затяжки следует поцелуй, соленый и одуряюще болезненный, будто губа не просто прокушена, а исполосована вдоль и поперек, и вместе с тем сладкий, каким он только может быть. Оставив губы Токи блестящими от слюны, Сквизгаар подносит к ним сигарету. Так они и выкуривают ее одну на двоих, выпуская друг другу в лицо облачка сизого дыма с тем уникальным привкусом, какой бывает только у Данхилл.
- Не бойся, Крошка Токи, это был всего лишь сон, - тихо, но отчетливо произносит Сквизгаар, так, будто их разговор ничем не прерывался.
- Я тебя ненавижу, - одними губами беззвучно произносит Токи, но этого достаточно, чтобы вызвать улыбку белокурого гитариста. И с этой улыбкой он выпускает из пальцев русые волосы и отодвигается, чтобы завалиться в постель и проспать до утра.

Посадил меня на невидимую цепь, и где бы ты ни шлялся, сколько бы ни поливал меня грязью, как бы ни жалил своими плоскими шутками и когда бы ни вспоминал обо мне, я всегда буду тебя ждать там, где ты меня оставишь. Как бы страстно я не жаждал разбить твое меланхоличное лицо и запачкать кровью твои светлые волосы, я всегда буду бесконечно сильнее желать поцеловать тебя. Сколько бы раз я не смаковал во сне твою медленную мучительную смерть - во сне или наяву, оставшись наедине со своими мечтами - я всегда буду сам умирать от желания коснуться тебя своими пальцами в ответ.

Заметил ли ты, если б я умер?