Don't touch

[PhylosophyOfSlash]

Title: Don't touch
Fandome: X men first class
Pairing: Erik/Charles
Re: Я даже не перечитывал и вообще. У меня стресс, понимаете? Стресс. You know. Это должно оправдывать меня в любом случае.

- Не смей! Меня! Трогать!
Каждое слово отзывалось болью в голове, будто в виски вколачивались раскаленные гвозди. От этой боли темнело в глазах и подкашивались ноги. Эрик попытался поймать равновесие, но не сумел даже нащупать угол шахматного стола и рухнул на колени, обхватив голову руками.
Наконец ему удалось открыть глаза и поднять взгляд. Чарльз стоял прямо перед ним, знакомые черты лица были до неузнаваемости искажены гневом. Глаза сузились до размера щелочек, их взгляд буквально обжигал, и Эрик невольно выставил руку вперед, хотя прекрасно понимал, что никакая преграда не способна остановить телепатию.

Началось все как обычно с шахмат. Шахматы сопровождались философско-бытовым разговором и парой стаканов алкоголя, причем сегодня уже не первой, вопреки обыкновению. Вдруг Чарльз что-то вспомнил и начал рыться в карманах в поисках неведомого артефакта, продолжая увлеченно рассказывать.
- Вот, посмотри, - он протянул руку, нагибаясь над столом, Эрик подался вперед, чтобы разглядеть предмет на его ладони.. в какое-то мгновение они оказались так близко друг к другу, что челка Чарльза коснулась лба Эрика. Мягкое едва заметное касание, но ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сдержать дрожь, побежавшую вдоль позвоночника.
А потом Чарльз заговорил, по-прежнему нагибаясь над столом, вполголоса, будто делился страшной тайной и вынуждая Эрика придвинуться ближе, так что тот буквально чувствовал движение воздуха, сопровождающее дыхание друга. Эрик отвел взгляд от предмета разговора, покосившись на губы Чарльза, и это было непростительной ошибкой. Теперь сосредоточиться на разговоре было уже невозможно, хотя Чарльз все говорил и говорил, но внимание Эрика было приковано к его губам, ярко выделявшимся на фоне бледной кожи, влажным, слегка припухшим..
Пальцы Эрика вздрогнули, замерли в нерешительности на секунду, а потом, смутно осознавая, что делает, он протянул руку и осторожно коснулся подбородка друга. Тот тут же замолк в недоумении. Тогда Эрик приподнял его подбородок, всецело поглощенный тем, как Чарльз быстрым движением облизнул губы, и коснулся их своими. Так легко, что это едва ли можно было назвать поцелуем, если бы губы Чарльза вдруг не открылись податливо навстречу.
Поддавшись инстинкту, Эрик позволил незаметному прикосновению превратиться в поцелуй. Его рука легла Чарльзу на затылок, кончики пальцев поглаживали спутанные вьющиеся волосы, между тем мягко притягивая к себе и не давая отстраниться. Между тем Чарльз и не думал отталкивать друга, он охотно отвечал на поцелуй. Чужой язык проник Эрику в рот, и теперь взять себя в руки и остановиться было уже невозможно.
Эрик подался вперед, пытаясь не прерывая поцелуя подняться со своего кресла и обогнуть шахматный стол, отчаянно мешавший близости. Продолжая обнимать Чарльза за шею, он оперся свободной рукой о подлокотник его кресла. Затем почувствовал, как пальцы Чарльза накрыли его руку, вцепившуюся в подлокотник еще сильнее, и расценил этот жест как некое молчаливое разрешение пойти дальше.
Пальцы Эрика, перебиравшие волосы друга, переместились на шею, нежно, едва ли не с трепетом касались кожи, проводя от мочки уха до ключицы, затем перебрались на плечо, мягко сжав его и заставляя Чарльза откинуться на спинку кресла. Эрик высвободил другую руку из под пальцев Чарльза, ловя себя на мысли о том, как его широкая ладонь с длинными, несколько грубыми пальцами контрастирует с маленькой аристократической лапкой Чарльза с ухоженными круглыми ноготками. От этой мысли пульс участился, и дышать стало тяжелее. Эрик попытался нащупать воротник рубашки друга, чтобы расстегнуть верхние пуговицы и добраться до пульсирующей венки на шее и припасть к ней губами. Он чувствовал, как сердце Чарльза под его пальцами забилось быстрее.
Все труднее было сдерживать животное желание, рвущееся наружу с каждой секундой, и сохранять в движениях ту осторожность, с какой касаются чего-то столь хрупкого, будто сотканного из пыли, на что нельзя даже дышать. Когда Чарльз попытался перехватить его пальцы, на ощупь сражающиеся с пуговицами воротника, Эрик поймал его руку. Теперь ничто не мешало ему приникнуть губами к обнажившейся шее друга. Эрик едва способен был контролировать себя, чтобы не оставлять следов. Он сильнее сжимает запястье Чарльза, другой рукой обнимает его за талию, гладит широкой ладонью по спине, норовя спуститься ниже. Он не замечает, как ладошка Чарльза упирается ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. Желая устранить помеху, он ловит обе руки друга за запястья и заводит их за голову, прижимая к спинке кресла. Теперь Чарльз напрягается, отворачиваясь от настойчивых губ Эрика, когда тот пытается снова поцеловать его. Но это только сильнее распаляет, Эрик впивается губами в бледную кожу на шее друга, теперь его уже не заботят отметины, а его ладонь, поглаживающая спину сквозь тонкую материю дорогой рубашки, готова скользнуть за пояс брюк..
Вдруг Эрик будто слышит в голове отчетливый приказ остановиться, и механически подчиняясь, выпускает запястья Чарльза, на которых успели проявится бледные, но вполне различимые следы от грубых пальцев. Чарльз тут ж отталкивает его от себя, а затем Эрик чувствует, как голова раскалывается от боли, а его сознание пронзают слова, которые Чарльз выкрикивает ему в лицо.
- Не смей! Меня! Трогать!
Чарльз вскакивает с кресла, и Эрик падает перед ним на колени, обхватив голову руками. Когда боль перестает быть настолько сильной, что слезы наворачиваются на глаза, Эрик поднимает взгляд, и Чарльз видит в его глазах если не страх, то растерянность. Чарльз еще никогда не видел друга таким и, пожалуй, не думал, что подобный взгляд когда-нибудь будет обращен именно к нему. Чарльза все еще переполняет раздражение, но теперь к нему примешивается необычное ощущение, что-то вроде торжества. При других обстоятельствах мужчина такой комплекции, как Эрик, легко бы сломил любое сопротивление Чарльза с его хрупким, немного женственным телосложением. Да что там, ему бы даже не удалось высвободить руки из длинных цепких пальцев Эрика. Но благодаря дару внушения Эрик сейчас стоит перед ним на коленях, стиснув зубы от боли.
- Никогда больше не пытайся, - тихим, но от того еще более угрожающим голосом произносит Чарльз, - подчинить меня себе.
Эрик смотрит на него снизу вверх, с трудом переводя дыхание.
- Иначе ты пожалеешь об этом.